Сочинение: Ах, война, что ж ты, подлая, сделала Булат Окуджава. Литературно-музыкальная композиция ко Дню Победы "Ах, война, что ты сделала, подлая…" Ах война что ты сделала сообщение

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

«Агеевская средняя общеобразовательная школа №3» п. Центральный

Суворовского района Тульской области.

Областной конкурс творческих работ

«Наследники Великой Победы»

Номинация: проза.

Тема сочинения:

«Ах, война, что ты сделала, подлая…»

Учитель: Кириллова Татьяна Николаевна

2015

«Настоящее не может быть оторвано от прошлого, иначе теряются нравственные связи. В настоящем всегда есть прошлое. Наше настоящее – это сумма социальных явлений, счет которых начинался не сегодня. Осмыслить настоящее невозможно без уходящего в историю прошлого, так же как невозможно познать характер человека без его поступков, вернее без суммы поступков…». Так писал в своем романе «Тишина» Юрий Бондарев, и я с ним полностью согласен. Ведь без прошлого не было бы и настоящего, без тех людей, которые создавали это прошлое, не было бы и нас. Самую ужасную катастрофу, которую перенесло человечество в 20 веке, стала Великая Отечественная война. В то время, она коснулась каждую семью, вошла в каждый дом и унесла с собой миллионы человеческих жизней, не щадя на своем пути ни молодых, ни старых. И мне не понятна «политика» некоторых историков, которые пытаются исказить роль русского народа, русского солдата в той войне и приписать все заслуги отдельным личностям, или вообще вычеркнуть отдельные «странички» из военной истории. Ведь без обыкновенных людей, обыкновенных солдат, которые принимали участие в той войне, которые ценою своих жизней завоевали ту Победу, не было бы и нашего будущего. В этом году наша страна и весь народ отметит 64 годовщину Великой Победы, Победы над фашисткой Германией. В моем роду три человека являлись участниками Великой Отечественной войны, это мои прадедушки. Родители очень бережно хранят память о них. В пожелтевших от времени фотоальбомах тех лет, имеются малочисленные фотографии из прошлого, бережно хранятся ордена и медали, архивные документы, но восстановить по ним события, которые пережили мои родственники в годы войны, практически невозможно. Поэтому основную информацию для моей работы я брал из рассказов своих родителей, дедушек и бабушек, которые застали их живыми, слушали их воспоминания и вместе с ними переживали весь ужас тех военных лет. од Я горжусь ими и не могу не вспомнить о своих предках, об их славном прошлом, о тех подвигах, которые они совершили.

Мой прадед Ромашов Василий Алексеевич был призван в ряды Советской армии в первые дни войны. Мне трудно представить страшную трагедию лета 1941-го. Вероломное нападение врага, настолько неожиданное и массированное, что в первый день войны было уничтожено прямо на аэродромах 1200 самолетов. Долгое отступление с боями. За три недели были оккупированы Литва, Латвия, Белоруссия. Враг продвинулся в глубь советской территории на 350-600 километров. Василию Алексеевичу было всего 25 лет. Уходя на войну, он был уверен, что скоро враг будет разбит, что скоро окончится война и он вернется домой, к семье. Этим надеждам не суждено было сбыться. Василий погиб под древним городом Великие Луки. Это место называют « предсердием Москвы». Некоторые исследователи считают великолукское сражение второй Брестской крепостью. Прадед прошел настоящий ад. В июле-августе 1941-го за стратегически важный район Великих Лук разгорелись ожесточенные бои. Несколько раз город переходил из рук в руки. 33 дня продолжалась его героическая оборона на реке Ловати. Бойцы стояли насмерть. Самые кровопролитные бои пришлись на конец лета. 24 августа после прорыва врага на соседних участках советский гарнизон оставил город, но армия продолжала жестокое сражение. По документам того времени, «до начала боев на 20 августа 1941г. в частях 22-й армии числилось 71613 человек. На 7 сентября 1941г., по неполным данным, вышло из окружения 20025 человек. Выведено раненых с 21 по 27 августа 7271 человек. Не вышло 44317. В эту цифру входят и убитые». В эти 44 тысячи входит и мой прадед. Он тоже погиб в августе 1941 года и похоронен в одной из братских могил, среди тысяч погибших русских воинов. Операция под Великими Луками затянулась до 1943 года, там каждый шаг был обильно залит кровью, как русской, так и немецкой. Это одно из тех героических сражений, в результате которых уже в первые месяцы войны стала проваливаться разработанная немецкими военными стратегами и с успехом опробованная ими в европейских странах доктрина молниеносной войны – «Блицкриг». Гибель моего прадеда, конечно, была не напрасной, но от этого она не перестает быть невосполнимой утратой для семьи, для близких, для нас, потомков.

Второй мой родственник, брат моей бабушки, Кузьмин Борис Георгиевич был призван в армию в 18 лет и погиб в декабре 1941 года под Белёвом . Исторически так сложилось, что Белев, находясь на реке Оке, на границе с Диким Полем, служил форпостом Черниговского, затем и Московского княжества, был твердыней на рубеже между, условно говоря, Лесом и Степью. И на самом деле, у Белева героическая судьба. Он и в Великую Отечественную войну оказался в пекле исторических сражений с противником. Здесь проходили ожесточенные бои, о которых сохранилось немало документов и воспоминаний.

«Начало фашистского наступления - 30 сентября. В результате боев сложилась следующая обстановка вблизи Белева. На стыке двух фронтов - Резервного и Брянского - создалось крайне опасное положение. Возникла острая необходимость прикрыть разрыв в полосе Сухиничи - Белев. Ставка Верховного Главного командования изменяет рубеж развертывания 49 армии. То есть, вместо Курско-Орловского направления ей было приказано занять рубеж Сухиничи – Белев. Вследствие тяжелых боев, во второй половине октября вышли-таки из окружения армии: 50-я, 13-я, 3-я и заняли рубеж Белев – Льгов».

Заглянем в дневник немецкого генерала Гейнца Гудериана: «…3 октября 4-я танковая дивизия захватила Орел. Это дало нам возможность получить хорошую шоссейную дорогу и овладеть важным железнодорожным узлом шоссейных дорог, который должен был стать базой для наших дальнейших действий.

9-го октября. Овладели Болховом. 18-я танковая дивизия во взаимодействии со 2-й армией (43-й армейский корпус) окружили русские войска, действовавшие севернее Брянска.

октября. Снегопад. 13-й армейский корпус овладел Калугой.

24 октября. 43-й армейский корпус (31-я пехотная дивизия) занял Белев на реке Оке. 24 октября при преследовании разбитого противника был занят населенный пункт Чернь.

29 октября наши головные танковые подразделения достигли пункта, отстоящего в 4 км от Тулы. Попытка захватить город с ходу натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону…, причем мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе» . Я не случайно привожу такой большой фрагмент текста. Когда читаю сводку, мне становится страшно, каким молниеносным было наступление фашистов. И в то же время возникает гордость за моих земляков-туляков, остановивших стремительное наступление. Не зря хвастливая запись немецкого полководца заканчивается упоминанием о потерях. Тогда Гудериан еще не знал, что это будет «начало конца» его карьеры, разоблачением мифа о непобедимости немецкой армии.

Брат бабушки Борис – один из тех мальчишек, что отстояли Москву, не пропустили врага к столице. Это про таких, как он, поется: «повзрослели они до поры». Очень жаль, что вернуться назад многим из них было не суждено.

Моя прабабушка Соловьева Пелагея Ивановна награждена медалью за трудовую доблесть. Вместе с другими женщинами в возрасте 22 лет она долгое время рыла окопы под Нарофоминском. Стояли сильные морозы. Было невыносимо тяжело долбить промерзающую землю. И все же труд этих женщин сыграл немалую роль в успешной обороне Москвы. К 22 января 1942 года советская армия полностью очистила Наро-Фоминский район от гитлеровских захватчиков.

Оказывается, следы войны можно найти повсюду, несмотря на 70 прошедших лет. Я читал в Интернете про Нарофоминск и встретил случайную запись неизвестного блогера: « Привет, народ. Сегодня с братом решили побродить в округе с металлоискателем… Поехали за Нарофоминск по Киевской трассе и свернули в лес. Где шли бои, мы не знали и потому остановились наобум, в километре от трассы. Включили прибор, и началось: бум-бум. Повсюду попадались кусочки ржавого железа. Вероятно, осколки. Затем звякнуло что-то цветное - гильзы от винтовки…. Да, я не сказал, что мы сначала умудрились заблудиться. Походили туда-сюда, потом прислушались, где трасса шумит, туда и пошли. Шли и набрели на окопы и воронки…».

Земля не может забыть страшных военных лет. Неужели в памяти человечества они сотрутся быстрее? Это может привести к страшной катастрофе, ведь современное оружие не оставит никаких следов от всей планеты!

Среди участников войны был и другой мой прадед - Лысак Василий Поликарпович. Он не был на фронтах войны. В возрасте 14 лет он с сестрой Евдокией попал в трудовой лагерь « Hassgesang Genau » в Германии.

Я интересовался вопросом, что такое нацистские концлагеря. Первый концентрационный лагерь в Германии был создан близ Дахау в марте 1933 г. после прихода гитлеровцев к власти с целью изоляции и репрессирования противников нацистского режима. Были даже специальные лагеря смерти (уничтожения), где ликвидация узников шла непрерывным и ускоренным темпом. Эти лагеря проектировались и строились не как места заключения, а как фабрики смерти. Предполагалось, что в этих лагерях обреченные на смерть люди должны были проводить буквально несколько часов. В таких лагерях был построен отлаженный конвейер, превращавший в пепел по нескольку тысяч человек в сутки. К ним относятся Майданек, Освенцим, Треблинка и другие. Список концлагерей включает примерно 1 650 наименований.

Также существовали трудовые лагеря, лагеря для военнопленных. К счастью, мои родные попали не в лагерь уничтожения и выжили в тех страшных условиях, но слова «к счастью» звучат очень горько, когда я слышу рассказы дедушки и бабушки. Они много рассказывали о Василии и его сестре, которая была младше на один год. Я представляю те нечеловеческие условия, в которых находились близкие люди, и после этого мне подолгу мерещатся их изможденные лица. Итак, что мне рассказали…

Самое трудное было - не умереть от голода. Кушать хотелось всегда. Утром давали «травяной чай». В обед каждый, кто нашел хоть какую миску или консервную банку, получал пол-литра так называемой баланды: жидкого супа из неочищенной репы, муки и небольшого количества картошки. Вечером, как правило, раздавался «хлеб для русских»: одна буханка на 10 человек. Этот хлеб состоял на 50 процентов из ржаных отрубей, по 20 процентов из измельченной сахарной свеклы и целлюлозной муки и на 10 процентов из соломы или листвы. Раздача посуды и столовых приборов в лагере не предусматривалась, поэтому важнейшее значение имело владение ложкой и посудой, в которой люди могли получить суп. Из-за недостаточного питания и холода все страдали голодными отеками, цингой, туберкулезом легких. Люди пытались утолить голод, поедая все, что им казалось хоть в какой-то мере съедобным: траву, коренья, насекомых, кухонные отходы и т.д.

Измученные, истощенные люди должны были работать по 12–13 часов. Рабочий день начинался в семь часов утра, а после работы узников снова закрывали в бараках до следующего утра. В бараках было холодно, спали на соломе. У детей часто брали кровь для немецких солдат.

Заключенных били руками, палками, досками, многие умирали. Для вывоза трупов немцами была построена узкоколейная железная дорога. Трупы умерших хоронили совершенно голыми: в вагонетки нагружали, как дрова, по 20-30 человек, накрывали брезентом и увозили на кладбище. Могила – яма размером 15х15 х50 метров - была рассчитана на размещение 500 трупов. На этой же вагонетке развозили и еду.

Мой прадед вынес все невзгоды. После окончания войны был освобожден американской армией и вывезен в Россию, в Тульскую область, где прожил, заведя семью, до 76 лет. Его сестра Дуся умерла через год после освобождения: в результате нечеловеческого напряжения сил развилась неизлечимая болезнь.

А теперь самое ужасное. Когда я искал материал в сети Интернет о лагере « Hassgesang Genau », то нашел множество ссылок на музыкальную группу «Hassgesang»: «Жанр – рок против коммунизма. Годы: 2000 – по настоящее время. Страна – Германия, город Тельтов … В 2001 был выпущен альбом Helden für"s Vaterland (рус. Для героев Отечества) .. . Лента имела логотип SS. На обложке был Адольф Гитлер с нацистским приветствием. Следующий альбом Bis zum letzten Tropfen Blut (рус. До последней капли крови) появился в 2003… На диске изображена прозрачная свастика на заборе концлагеря. Оба содержат песни, пропагандирующие национал-социалистическую идеологию. Федеральная контрольная инстанция по средствам массовой информации, способным нанести вред молодёжи ( ) запретила распространение обоих альбомов , а также Demo » .

У меня не осталось сомнений, что эти люди умышленно взяли для группы название концлагеря. Но главное – запрета не последовало на следующие альбомы: Alte Kraft soll neu entstehen ( Старая сила должна возникнуть вновь ) и Frei sein ( Быть свободным). Оказывается, они «не нарушали немецкое законодательство: … в альбомах по сравнению с другими предыдущими не было пропаганды национал-социалистической идеологии; свастика и также отсутствовали в оформлении».

Что же это получается? О войне мы вспоминаем как о страшной трагедии и о героической гибели миллионов соотечественников, а рядом существуют вполне разрешенные, а может, и поддерживаемые правительствами, профашистские организации, считающие героями палачей, сжигавших людей?! Неужели человечество способно забыть страшные уроки мировой войны?

Брат моей прабабушки Соловьев Василий Иванович пошел на фронт в 18 лет в 1943 году. Он прошел войну в звании сержанта, встретил День победы в Берлине. Но родственникам было не суждено дождаться его с войны. Василий погиб в советско-японской войне в 1945 году. О нем мне больше ничего неизвестно, кроме того, что таких героев-победителей погибло в Японии около 12 тысяч.

Иногда кажется, что история войн – это история безумства. Неужели Япония, отказываясь принять условия капитуляции, не понимала, что потерпит поражение? Жив был бы сержант Соловьев, живы были бы более 80 тысяч погибших на войне японцев, а главное – не были бы сброшены бомбы на Хиросиму и Нагасаки…

Я горжусь своими родственниками. Благодаря им и таким, как они, был уничтожен фашизм, и мы живем под мирным небом. Когда мне, маленькому, было грустно или что-то болело, мама говорила: « Сынок, все пройдет. Лишь бы не было войны». Теперь я и сам понимаю: надо быть сильным, достойным памяти моих героических предков. Они отдали жизни ради меня, а мне придется жить за себя и за них.

Когда я собирал материал к этой работе, пришлось многое просмотреть, перечитать. Последнее, что нашел, тронуло до глубины души. Я не знаю автора, стихотворение разошлось без подписи по страницам разных пользователей Интернета, но не процитировать отрывок не могу:

Мне позвонил мой дед, погибший на войне,
И попросил: "Скажи оставшимся в стране,
Которую я спас, что весь мой полк скорбит,
Что от славянских пуль славянский сын убит..."

Я очень надеюсь, что война на Украине прекратится, что славянские братские народы, на протяжении многих веков жившие в общей стране, снова станут жить в мире. А главная мечта – чтоб победил мир во всем мире!

Что отличает гражданина страны от временного поселенца? Конечно, не только паспорт, но и глубокое знание истории и уважение к делам предков.

Я поразилась результату, который у меня получился, - слезы на глазах взволнованных подростков. Поэтому сценарий этого урока я посылаю на конкурс методических разработок «Сто друзей». Надеюсь, этот материал будет интересен и моим коллегам.

Тема урока: «Образ фашистского нашествия в I части симфонии № 7 Д.Д.Шостаковича».

1. Воспитание чувства патриотизма.

2. Создать условия, при которых учащиеся смогут самостоятельно определить муз.образ произведения, используя примеры молодежной музыкальной субкультуры.

Методические материалы:

1. Репродукция портрета певицы Иветт Гильбер Тулуз-Лотрека.

2. Фрагменты популярных молодежных песен по выбору учителя.

3. Портрет Шостаковича.

4. Фотографии блокадного Ленинграда.

Ход урока.

Музыкальные образы - это мысли и чувства композитора, выраженные музыкой. Сегодня нам предстоит понять и прочувствовать один из ярчайших музыкальных рассказов. В этом нам поможет... песня. А что такое хорошая песня?

(Учащиеся дают различные ответы, то сходятся в том, что в хорошей песне должны быть умные слова и красивая мелодия. Песня должна затрагивать душу).

Учитель предлагает исполнить несколько любимых ребятами песен из школьного репертуара.

Но все ли современные песни можно назвать хорошими? Когда-то, совсем недавно, 1-е места в хит-парадах занимали эти «шедевры»...

Предлагается послушать фрагменты эстрадных песен, как-то «Убили негра», «Мы-насосы».

Чем же эти песенки привлекали внимание слушателей? Может быть, яркой мелодией? (Наиграть интонацию одной из песен, а она, как правило, повторяется до 10, а то и более раз!). Ничего красивого и интересного.

Наверное, убогую мелодию заменит умное содержание? Но, кроме глупостей, в тексте ничего нет.

«Сочинители» решили удивить слушателей развязными, пошлыми словами. И удивили - на 2 недели. Теперь эти песни никто и не вспоминает.

На Западе такие «произведения» называют «песнями для ног», а в России есть емкое слово - «пустышка».

Посмотрите на портрет певицы Иветт Гильбер художника Тулуз-Лотрека, столетие назад исполнявшая подобные песенки. Что можно сказать о лице этой героини? Белая маска. Глаз, зеркал души, не видно - одни узкие щелочки. Руки, уродливо выделяются черными перчатками, а вместо тела - силуэт, наполненный пустотой.

Портрет этой женщины - словно символ песенки-«пустышки».

Станет ли серьезный композитор тратить свой талант на песенки-«пустышки»?

Давайте попробуем сейчас определить по моему напеву, что за песня прозвучит, хорошая или «пустышка»?

Исполнение вокально № 1.

Учащиеся доказывают, что это «пустышка», так как бессмысленная механическая интонация повторяется много раз.

Учитель соглашается, но просит исполнить эту мелодию вместе.

Мы запомним данную «пустышку», т.к. сочинил ее гениальный композитор XX века - Д.Д.Шостакович, сделав ее одной из главных тем своей могучей 7 симфонии.

Давайте проследим за развитием этой темы. Какой вы ее восприняли?

Уч-ся: Глупая, легкомысленная.

Исполнение на фортепиано № 2.

Что появилось с добавлением к мелодии 2 басовых звуков?

Уч-ся: Опасность, страх.

Исполнение № 3.

Усилилась или исчезла опасность?

Уч-ся: Музыка стала зловещей.

Исполнение № 4.

В какой из «3 китов» (песня, танец, марш) превратилась легкомысленная песенка?

Уч-ся: В марш.

Может ли такой марш стать символом добра, справедливости?

Уч-ся: Нет, это символ зла, жестокости. Послушайте, сколько наглости и беспощадности в следующем исполнении.

Исполнение № 5.

Дайте самостоятельную оценку последнего звучания.

Исполнение № 6.

Уч-ся: Похоже на завывание злобного зверя, все сметающего на своем пути.

Мне остается написать год создания 7 симфонии - 1941. О чем же эта музыка?

Уч-ся: о Великой Отечественной войне.

Сейчас вы будете слушать эпизод I части 7 симфонии Д.Д.Шостаковича. Ваши впечатления и будут муз.образом этого фрагмента.

Прослушивание эпизода нашествия.

Уч-ся: Это образ фашистов. Сначала их никто не боялся, люди не верили в фашистскую угрозу, но те поработили весь мир, уничтожая всех сопротивляющихся.

Да, всю ненависть к фашизму вложил Шостакович в этот эпизод, который назвал эпизодом нашествия.

Этого нашествия испугались многие люди, это и понятно. Даже некоторые знаменитые артисты Ленинграда отказались выступить по радио в поддержку русских людей, чтобы не оказаться личными врагами фюрера.

Не побоялись несколько выдающихся талантов, среди которых была Анна Ахматова, выступившая со своей «Клятвой».

И та, что сегодня прощается

Пусть боль свою в силу она

переплавит.

Мы детям клянемся,

клянемся могилам,

Что нас покориться никто

не заставит.

И Шостакович, сообщивший, что сочиняет новую симфонию, которую назовет Ленинградской.

Знаменитая Ленинградка, начатая в блокадном городе, была закончена в эвакуации в Куйбышеве, куда композитора, по приказу правительства, эвакуировали, как национальное достояние. Там симфонию исполнили в 1-й раз, затем ее слушали в Москве.

Но все ждали главного исполнения - в осажденном Ленинграде.

Этот день премьеры, 9 августа 1942 г., был самым тихим блокадным днем. Артиллеристы провели огневую операцию «Шквал», уничтожив фашистские укрепления. Это было сделано для того, чтобы музыка ни разу не была прервана сигналами военной тревоги.

После концерта ленинградцы укрепились в надежде на победу. Воплощением этой победы была и Дорога жизни, прошедшая по Ладожскому озеру.

Демонстрируются фотографии Ладоги, блокадного Ленинграда.

Эта дорога спасла жизнь многим ленинградцам. Многие прожили потом недолго - блокада оставила свой след. В память этих людей мы исполним «Балладу о Тане Савичевой» Е.Доги - стоя.

Другая песня нашего замечательного поэта Булата Окуджавы «До свидания, мальчики!» пусть станет предостережением. Пусть никогда вам не скажут ваши матери: «Постарайтесь вернуться назад!», провожая сыновей на войну. Пусть девочкам никогда не придется носить военных сапог и шинелей.

Пусть над нашей землей будет только мирное небо.

Разучивание «До свидания, мальчики!».

Сегодня мы услышали 2 разных произведения: 7 симфония Шостаковича и песня Окуджавы «До свидания, мальчики!» Что же их объединяет?

Уч-ся: Правдиво, искренне, талантливо показанные образы войны.

В 7 симфонии музыка рассказала, как пустота души обернулась страшной жестокостью, поэтому я прошу вас задуматься о том, какая культура вас окружает. Выбирайте самое лучшее, чтобы жестокость никогда не стала символом вашей жизни.

Елена ЧУХОНЦЕВА, учитель музыки болоховской основной школы № 3, Тульская область, участник конкурса «Сто друзей-2004»

И вот началось партийное собрание. Все внимательно выслушали доклад командующего армией генерал-лейтенанта Г. Андресяна. Все шло по знакомой схеме партийной работы: заранее подготовленные коммунисты самокритично давали оценку своим службам, заверяя Командующего, что приложат все усилия, чтобы в короткие сроки устранить имеющиеся недостатки и к концу учебного периода добиться высоких показателей.

Кто еще желает выступить? - спросил председатель собрания полковник Кондрашов.

Желающих больше не было. Он еще раз внимательно посмотрел на присутствующих и остановил свой взгляд на мне. Полковник дословно знал мое выступление, потому что именно он, возможно по чьей-то рекомендации, дал мне его схему. Он знал, о чем я буду говорить.

Слово предоставляется приглашенному на собрание представителю роты охраны коммунисту Синельникову.

Я пошел к трибуне. Говорил коротко, конкретно, оперируя цифрами и примерами. Признал имеющиеся и в нашем подразделении недостатки в работе с личным составом, особенно с прапорщиками. Однако в числе причин, по которым в роте не снижается показатель содержания солдат и сержантов на гауптвахте, назвал необъективность и личные негативные черты характера генерала Панкратова. Наглядно показал, что большинство содержавшихся на гауптвахте военнослужащих наказаны начальником штаба в силу его предвзятости и плохого настроения, особенно по утрам. Личный состав роты боится заступать на контрольно-пропускной пункт, потому что, проходя через него, генерал-майор Панкратов обязательно кого-нибудь наказывал и даже отправлял на гауптвахту. Анализ нарушений, допущенных составом наряда, говорил о том, что они незначительные, что за них Уставом Вооруженных Сил предусматривались другие, более мягкие меры воздействия.

В то же время мы с командиром роты часто не можем реализовать объявленное подчиненному взыскание за грубое нарушение воинской дисциплины. В частности, водитель самого начальника штаба армии коммуниста Панкратова неоднократно был замечен в самовольных отлучках из расположения части, даже употреблении спиртных напитков. Командиром роты ему был объявлен арест с содержанием на гауптвахте, но прошло время, отведенное на исполнение наказания, а оно не выполнено. Это стало возможным только потому, что генерал Панкратов лично не дает нам права его наказывать. Перед данным коммунистом неоднократно ставился вопрос об отстранении водителя от управления автомобилем, но и он не решен. Таким образом, предъявляя завышенные требования к одним, коммунист, руководитель такого высокого уровня, сам игнорирует приказы и директивы министра обороны и начальника Главного политического управления СА и ВМФ. Такого быть не должно! Мало того, на днях он даже объявил своему водителю отпуск с выездом на родину, не согласовав данное решение с командованием роты. Этим же приказом он предоставил отпуск земляку своего водителя, кстати, такому же нарушителю воинской дисциплины. Сообщение о предоставлении отпусков этим солдатам вызвало негативную реакцию среди личного состава роты. Ведь сам начальник штаба устным распоряжением ранее отменил такой вид поощрения, как предоставление военнослужащим, добившимся высоких показателей в боевой и политической подготовке, отпусков. В течение нескольких месяцев в роте не было ни одного поощренного таким образом, хотя в подразделении есть более достойные, чем водитель коммуниста Панкратова. И вот, в лице особо приближенных к начальнику штаба, у нас появились первые отпускники. С одной стороны, это положительный момент, но с другой - лучше бы его и не было.

И когда я, как исполняющий обязанности командира роты, вошел в кабинет начальника штаба армии и попросил не направлять в отпуск нарушителей, он меня обругал и посоветовал не лезть не в свои дела, - продолжил я свое выступление. - Почему, используя свое высокое служебное положение, генерал, коммунист игнорирует командный состав роты и вмешивается в воспитательный процесс подразделения, тем самым подрывая свой и наш должностные авторитеты? Сколько это может продолжаться?

Закончив выступление, я прошел на свое место. В большом зале стояла гробовая тишина. Мое выступление произвело на всех эффект неожиданно разорвавшегося снаряда. Я видел удивленные, восторженные, сочувствующие и ненавидящие глаза сидевших в зале коммунистов. Такого выступления явно никто не ожидал. Тогда я наивно верил, что Устав КПСС дает право каждому коммунисту свободно излагать свою точку зрения, критиковать любого коммуниста, независимо от его служебного положения… Но то был Устав. В жизни же все оказалось намного проще и в то же время гораздо сложнее и страшнее. Пауза затянулась. Ведущий собрания предложил обсудить мое выступление, но желающих сделать это не оказалось.

Меньше чем через месяц наша страна и весь мир будет праздновать очередной День Победы.
Лично для меня это второй праздник, который сохранил свою значимость вернее первый по значимости и второй по месту положения в календаре.

Обычно все вспоминают прадедов, дедов, отцов и очень редко вспоминают о том что
бабушки и матери тоже сражались с врагом на фронтах и ковали Победу в тылу.
Сестрички, врачи, снайперы, танкистки, саперы, летчицы, связистк,и артиллеристы во всех родах войск плечом к плечу со своими отцами, мужьями, сыновьями встали на смертельный бой
их матери, жены, сестры....
Вспомним сегодня о них и послушаем их истории...

"Ехали много суток... Вышли с девочками на какой-то станции с ведром, чтобы воды набрать. Оглянулись и ахнули: один за одним шли составы, и там одни девушки. Поют. Машут нам - кто косынками, кто пилотками. Стало понятно: мужиков не хватает, полегли они, в земле. Или в плену. Теперь мы вместо них... Мама написала мне молитву. Я положила ее в медальон. Может, и помогло - я вернулась домой. Я перед боем медальон целовала..."

“Один раз ночью разведку боем на участке нашего полка вела целая рота. К рассвету она отошла, а с нейтральной полосы послышался стон. Остался раненый. “Не ходи, убьют, – не пускали меня бойцы, – видишь, уже светает”. Не послушалась, поползла. Нашла раненого, тащила его восемь часов, привязав ремнем за руку. Приволокла живого. Командир узнал, объявил сгоряча пять суток ареста за самовольную отлучку. А заместитель командира полка отреагировал по-другому: “Заслуживает награды”. В девятнадцать лет у меня была медаль “За отвагу”. В девятнадцать лет поседела. В девятнадцать лет в последнем бою были прострелены оба легких, вторая пуля прошла между двух позвонков. Парализовало ноги… И меня посчитали убитой… В девятнадцать лет… У меня внучка сейчас такая. Смотрю на нее – и не верю. Дите!”

"У меня было ночное дежурство... Зашла в палату тяжелораненых. Лежит капитан... Врачи предупредили меня перед дежурством, что ночью он умрет... Не дотянет до утра... Спрашиваю его: "Ну, как? Чем тебе помочь?" Никогда не забуду... Он вдруг улыбнулся, такая светлая улыбка на измученном лице: "Расстегни халат... Покажи мне свою грудь... Я давно не видел жену..." Мне стало стыдно, я что-то там ему отвечала. Ушла и вернулась через час. Он лежит мертвый. И та улыбка у него на лице..."
"Мы же молоденькие совсем на фронт пошли. Девочки. Я за войну даже подросла. Мама дома померила... Я подросла на десять сантиметров..."

“Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне – пятнадцать лет, а сестре – четырнадцать. Он говорил: “Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек…” Другой мысли тогда не было. Через год я попала на фронт…”

“Формы на нас нельзя было напастись: всегда в крови. Мой первый раненый – старший лейтенант Белов, мой последний раненый – Сергей Петрович Трофимов, сержант минометного взвода. В семидесятом году он приезжал ко мне в гости, и дочерям я показала его раненую голову, на которой и сейчас большой шрам. Всего из-под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон… Таскали на себе мужчин, в два-три раза тяжелее нас. А раненые они еще тяжелее. Его самого тащишь и его оружие, а на нем еще шинель, сапоги. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь… Идешь за следующим, и опять семьдесят-восемьдесят килограммов… И так раз пять-шесть за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов – балетный вес. Сейчас уже не верится…”

"Перевязываю танкиста... Бой идет, грохот. Он спрашивает: "Девушка, как вас зовут?" Даже комплимент какой-то. Мне так странно было произносить в этом грохоте, в этом ужасе свое имя - Оля".

"Муж был старшим машинистом, а я машинистом. Четыре года в теплушке ездили, и сын вместе с нами. Он у меня за всю войну даже кошку не видел. Когда поймал под Киевом кошку, наш состав страшно бомбили, налетело пять самолетов, а он обнял ее: "Кисанька милая, как я рад, что я тебя увидел. Я не вижу никого, ну, посиди со мной. Дай я тебя поцелую". Ребенок... У ребенка все должно быть детское... Он засыпал со словами: "Мамочка, у нас есть кошка. У нас теперь настоящий дом".

“Там же получили танк. Мы оба были старшими механиками-водителями, а в танке должен быть только один механик-водитель. Командование решило назначить меня командиром танка “ИС-122″, а мужа – старшим механиком-водителем. И так мы дошли до Германии. Оба ранены. Имеем награды. Было немало девушек-танкисток на средних танках, а вот на тяжелом – я одна”.

“И вот я командир орудия. И, значит, меня – в тысяча триста пятьдесят седьмой зенитный полк. Первое время из носа и ушей кровь шла, расстройство желудка наступало полное… Горло пересыхало до рвоты… Ночью еще не так страшно, а днем очень страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит, именно на твое орудие. На тебя таранит! Это один миг… Сейчас он всю, всю тебя превратит ни во что. Все – конец!”

“Был организован Отдельный отряд дымомаскировки, которым командовал бывший командир дивизиона торпедных катеров капитан-лейтенант Александр Богданов. Девушки, в основном, со средне-техническим образованием или после первых курсов института. Наша задача – уберечь корабли, прикрывать их дымом. Начнется обстрел, моряки ждут: “Скорей бы девчата дым повесили. С ним поспокойнее”. Выезжали на машинах со специальной смесью, а все в это время прятались в бомбоубежище. Мы же, как говорится, вызывали огонь на себя. Немцы ведь били по этой дымовой завесе…”
“У нашей матери не было сыновей… А когда Сталинград был осажден, добровольно пошли на фронт. Все вместе. Вся семья: мама и пять дочерей, а отец к этому времени уже воевал…”

“Приехал врач, сделали кардиограмму, и меня спрашивают:
- Вы когда перенесли инфаркт?
- Какой инфаркт?
- У вас все сердце в рубцах.
А эти рубцы, видно, с войны. Ты заходишь над целью, тебя всю трясет. Все тело покрывается дрожью, потому что внизу огонь: истребители стреляют, зенитки расстреливают… Летали мы в основном ночью. Какое-то время нас попробовали посылать на задания днем, но тут же отказались от этой затеи. Наши “По-2″ подстреливали из автомата… Делали до двенадцати вылетов за ночь. Я видела знаменитого летчика-аса Покрышкина, когда он прилетал из боевого полета. Это был крепкий мужчина, ему не двадцать лет и не двадцать три, как нам: пока самолет заправляли, техник успевал снять с него рубашку и выкрутить. С нее текло, как будто он под дождем побывал. Теперь можете легко себе представить, что творилось с нами. Прилетишь и не можешь даже из кабины выйти, нас вытаскивали. Не могли уже планшет нести, тянули по земле”.

"Первая медаль "За отвагу"... Начался бой. Огонь шквальный. Солдаты залегли. Команда: "Вперед! За Родину!", а они лежат. Опять команда, опять лежат. Я сняла шапку, чтобы видели: девчонка поднялась... И они все встали, и мы пошли в бой..."
"Лежит на траве Аня Кабурова... Наша связистка. Она умирает - пуля попала в сердце. В это время над нами пролетает клин журавлей. Все подняли головы к небу, и она открыла глаза. Посмотрела: "Как жаль, девочки". Потом помолчала и улыбнулась нам: "Девочки, неужели я умру?" В это время бежит наш почтальон, наша Клава, она кричит: "Не умирай! Не умирай! Тебе письмо из дома..." Аня не закрывает глаза, она ждет... Наша Клава села возле нее, распечатала конверт. Письмо от мамы: "Дорогая моя, любимая доченька..." Возле меня стоит врач, он говорит: "Это - чудо. Чудо!! Она живет вопреки всем законам медицины..." Дочитали письмо... И только тогда Аня закрыла глаза..."

Читаешь и думаешь как они все это вынесли, но оказывается непосредственно бои и огонь и кровь
и страх и боль не самое страшное....
Гораздо страшнее что было потом после Победы, которую они добыли для нас с вами ….

"Это потом чествовать нас стали, через тридцать лет... Приглашать на встречи... А первое время мы таились, даже награды не носили. Мужчины носили, а женщины нет. Мужчины - победители, герои, женихи, у них была война, а на нас смотрели совсем другими глазами. Совсем другими... У нас, скажу я вам, забрали победу... Победу с нами не разделили. И было обидно... Непонятно..."

“Вернулась с войны седая. Двадцать один год, а я вся беленькая. У меня тяжелое ранение было, контузия, я плохо слышала на одно ухо. Мама меня встретила словами: “Я верила, что ты придешь. Я за тебя молилась день и ночь”. Брат на фронте погиб. Она плакала: “Одинаково теперь – рожай девочек или мальчиков”.

"Она заслонила от осколка мины любимого человека. Осколки летят - это какие-то доли секунды... Как она успела? Она спасла лейтенанта Петю Бойчевского, она его любила. И он остался жить. Через тридцать лет Петя Бойчевский приехал из Краснодара и нашел меня на нашей фронтовой встрече, и все это мне рассказал. Мы съездили с ним в Борисов и разыскали ту поляну, где Тоня погибла. Он взял землю с ее могилы... Нес и целовал... Было нас пять, конаковских девчонок... А одна я вернулась к маме..."

"И пока меня нашли, я сильно отморозила ноги. Меня, видимо, снегом забросало, но я дышала, и образовалось в снегу отверстие... Такая трубка... Нашли меня санитарные собаки. Разрыли снег и шапку-ушанку мою принесли. Там у меня был паспорт смерти, у каждого были такие паспорта: какие родные, куда сообщать. Меня откопали, положили на плащ-палатку, был полный полушубок крови... Но никто не обратил внимания на мои ноги... Шесть месяцев я лежала в госпитале. Хотели ампутировать ногу, ампутировать выше колена, потому что начиналась гангрена. И я тут немножко смалодушничала, не хотела оставаться жить калекой. Зачем мне жить? Кому я нужна? Ни отца, ни матери. Обуза в жизни. Ну, кому я нужна, обрубок! Задушусь..."
“Я всю войну боялась, чтобы ноги не покалечило. У меня красивые были ноги. Мужчине – что? Ему не так страшно, если даже ноги потеряет. Все равно – герой. Жених! А женщину покалечит, так это судьба ее решится. Женская судьба…”

"Мы поехали в Кинешму, это Ивановская область, к его родителям. Я ехала героиней, я никогда не думала, что так можно встретить фронтовую девушку. Мы же столько прошли, столько спасли матерям детей, женам мужей. И вдруг... Я узнала оскорбление, я услышала обидные слова. До этого же кроме как: "сестричка родная", "сестричка дорогая", ничего другого не слышала... Сели вечером пить чай, мать отвела сына на кухню и плачет: "На ком ты женился? На фронтовой... У тебя же две младшие сестры. Кто их теперь замуж возьмет?"

Подруга... Не буду называть ее фамилии, вдруг обидится... Военфельдшер... Трижды ранена. Кончилась война, поступила в медицинский институт. Никого из родных она не нашла, все погибли. Страшно бедствовала, мыла по ночам подъезды, чтобы прокормиться. Но никому не признавалась, что инвалид войны и имеет льготы, все документы порвала. Я спрашиваю: "Зачем ты порвала?" Она плачет: "А кто бы меня замуж взял?" - "Ну, что же, - говорю, - правильно сделала". Еще громче плачет: "Мне бы эти бумажки теперь пригодились. Болею тяжело". Представляете? Плачет."

Земной поклон Вам и вечная любовь и память наши бабушки, мамы, сестры....
мы все в неоплатном долгу перед ВАМИ....
источники

Обычное письмо военных лет порой может рассказать о войне больше, чем целая энциклопедия...

Это письмо написала 13 января 1943 года из Липецка двоюродная сестра моей мамы своему дяде – моему дедушке Давыдову Ивану Григорьевичу, который после ранения находился в госпитале города Котельнич. И можно почувствовать, как жил Липецк в страшные военные годы, хотя сам город не переживал ужасов оккупации – враг сюда не дошёл, но на подступах к городу шли жестокие бои.

13/ I-1943 года Липецк

Здравствуйте, дорогой дядя

Иван Григорьевич!

Шлём Вам большой привет и желаем скоро выздоравливать – чтобы были здоровы и счастливы.

Сегодня папе передали Ваше письмо. Как раз он теперь и работает в Горисполкоме. Все мы живы, но не совсем здоровы мои старички – а папа так всё болеет. Напишу коротко о нашей жизни. 11 октября 1941 года мы с мамой эвакуировались из города(1), а папа оставался в городе.

Я и мама жили в Узбекистане – это очень далеко отсюда – дальше за Ташкент – нас привезли. И вот жили там с мамой – я работала в госпитале – мама не работала. Жилось трудно, не знали, где папа, живой он или уже нет в живых его – всё передумали, писали письма оттуда в Липецк, а ответа нет, и так мы ничего не знали целых три месяца. Потом в начале января 1942 года – нежданно-негаданно нас папа нашёл, и вот мы встретились и все плакали от радости. Уж мы думали, что и никогда не увидимся. Папа долго ехал. В дороге заболел дизентерией, приехал совсем больной, худой – и не узнаешь.

А потом случилось ещё несчастье – я и папа заболели сыпным тифом. Нас обоих отвезли в больницу – за 15 км от того места, где мы жили, а мама осталась одна. Я болела трудно, ну а папа так совсем думали, что не выживет. Как-то ночью меня сестра и санитарка разбудили и говорят: «Надя, с папой плохо, он уже не дышит – иди к нему». А я и ходить-то ещё не могла. Ну кое-как меня довели к нему. А он уже и меня не видит и не слышит, и язык не работает. И глаза уже закатились. Я заплакала, зову его – папа, папа – а он и не слышит и ничего не чувствует. Потом доктор пришла, сделали папе уколы, горячие грелки на ноги – а меня увели от него. И вот я всю ночь плакала и ждала, что будет, но к утру мне сказали, что теперь опасность прошла и мой дедушка будет живой.

Очень долго он поправлялся, ну а когда поправился – немного – решили ехать домой, потому что там – в Узбекистане – очень жарко, а у папы сердце совсем больное. Продали кое-какие вещи, а остальные запаковали и сдали в багаж и поехали домой. Доехали хорошо и быстро – и 22го июня 1942 года мы приехали(2). Папа и сейчас ещё болеет – ноги не ходят, и сейчас его совсем не узнать – очень похудел – наполовину не стало его – и, в общем, худой, старый, согнутый – дедушка.

Сейчас вот уже январь месяц – морозы, а багаж наш ещё в пути – зимнее пальто, валенки, шапки и другие вещи: туфли, галоши, платья – всё в багаже, а мы замерзаем, раздетые и разутые, а купить на базаре – нет средств…

Я работаю – получаю 209 рубл., папа – бухгалтер, а сил-то уже и не хватает – отдохнуть бы – да жить средств нет, продать – нечего, а купить на базаре – не на что. В общем, очень плохо сейчас(3), главное, морозы, а мы разуты и раздеты – багаж, наверное, в пути, ещё не дошёл, а уже 7 месяцев прошло. Я писала в Богатырёво Симе – письмо моё пришло обратно и написано «доставки нет»(4). Пишите подробное письмо о своей жизни, очень ждём, отвечайте скорее.

Пишите, какие у вас сведения – где ваша семья.

Цены у нас вот – молоко 35р.-40 руб.литр, мука – 1000 руб.пуд, масло 600 руб.кило,

картошка 230 руб. мера, ну и т.д.

Пишите скоро ответ. Остаюсь.

С приветом, Надежда (5) .

…Письмо поражает ещё и тем, как стремились люди, разбросанные войной на тысячи километров от своих родных мест, найти друг друга, преодолеть трудности, поддержать своих близких, вселить в них надежду на лучшее.

И эти чувства, объединяющие людей, дающие им силы жить и бороться с жестоким и коварным врагом, тоже приближали Великую Победу…

Примечания

1. В начале октября 1941 года фронт приближался к Липецку (в тот период это территория Воронежской области). Советские войска вели упорные оборонительные бои против наступавших гитлеровских полчищ. После захвата города Ефремова (Тульская область) немцы повели наступление на Лебедянь, Елец, Задонск и Касторное.

Наиболее кровопролитным было сражение за Елецкий железнодорожный узел, имевший важное стратегическое значение на дальних подступах к Москве. На узком участке фронта противник сосредоточил три пехотные дивизии. Два дня шли ожесточённые бои, но в ночь с 3 на 4 декабря враг захватил город – наши войска вынуждены были отступить. Однако уже 9 декабря 148-я стрелковая дивизия в результате стремительных наступательных боёв полностью освободила Елец.

7 июля 1941 года при Липецком горотделе НКВД был организован истребительный батальон. Город объявляется на военном положении. Отряды батальона несли охрану заводов, учреждений; вылавливали шпионов и диверсантов. В 1941 году в Липецке формируется ещё и 591-й авиационный истребительный полк.

2. Поэтому, наверное, этот день запомнился, что ровно год с начала войны – скорбная дата…

3. Липецк в годы Великой Отечественной войны не пережил ужасов оккупации: война, как говорят, остановилась у его порога, но жителям города досталось сполна хлебнуть горя и тягот.