Последние дни жизни христа на земле. Иннокентий херсонский - последние дни земной жизни господа нашего иисуса христа

Предписанный законом строгий покой великого дня субботы пасхальной связал, как мы видели, бездействием самых пламенных почитателей Иисусовых, но не мог прекратить несчастной деятельности ожесточенных врагов Его. Злоба в этом случае показала, что она бывает иногда памятливее любви: если в уме учеников Иисусовых, как будто каким-либо чудом, приведены были в забвение Его многократные предсказания о Своем Воскресении из мертвых, то фарисеи и книжники не забыли этого и приняли меры против того, чтобы предсказание это не сбылось на самом деле.

Привыкнув действовать нечисто, по внушению страстей и выгод, Каиафа и клевреты его воображали, что ученики Иисусовы, в отмщение за смерть Учителя, обязательно воспользуются подобным предсказанием, то есть унесут тайно тело Учителя из гроба, скажут народу, что Он воскрес из мертвых, и таким образом поднимут опасное для синедриона волнение. Погребение Его членом синедриона в собственном саду и гробе, казалось, открывало все возможности для такого поступка. Поэтому в тайном совете Каиафином немедленно решено – принять все необходимые меры и для этого окружить гроб Иисусов на три дня стражей. В подобной страже у первосвященников не было недостатка; все же они не решились действовать сами и почли за лучшее снова обратиться к прокуратору, как новая встреча с ним после событий предшествующего дня ни казалась тяжкой. Кроме того, что этим снималась ответственность за последствия новой меры, римская стража была гораздо надежнее иудейской из-за строгой дисциплины и полной непричастности народным волнениям из-за Иисуса. Явясь к Пилату, первосвященники и книжники приняли, по-прежнему, вид ревностных блюстителей общественного покоя и выгод римского правительства: «Мы вспомнили, – так говорили лицемеры, – что Этот льстец, еще будучи в живых, сказал: после трех дней Я воскресну из мертвых. Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу, что Он восстал из мертвых. В таком случае последний обман может быть хуже первого».

Гордый всадник римский, еще недавно так жестоко униженный этими самыми людьми перед целым народом, всего менее был расположен верить их заботам об общественном благе, но противиться явно предложению, которое казалось плодом дальновидной осторожности и неутомимого попечения о спокойствии народном, было не в духе римской власти. Поэтому Пилат немедленно согласился на предлагаемую меру, выразив, впрочем, свое недоверие к чистосердечию синедриона тем, что сам нисколько не принял в ней непосредственного участия.

«У вас есть кустодия, – отвечал Пилат (так называлась военная стража при храме), подите, возьмите из нее, сколько угодно, и стерегите гроб, как знаете».

Против такого мнимого доверия нечего было возразить, и первосвященники, взяв нужное число воинов, отправились в вертоград Иосифов. Тут, без сомнения, тщательно осмотрели всю внутренность погребальной пещеры, чтобы увериться в целости тела Иисусова и в том, что из пещеры нет другого выхода, кроме того, который завален был огромным камнем. После освидетельствования камень этот опять был привален ко входу и для большей безопасности от любой попытки войти в пещеру запечатан печатью синедриона. Поставленная стража также, без сомнения, была должным образом проинструктирована, получив приказ стеречь неусыпно то, от чего зависело, как говорили первосвященники, спокойствие целой Иудеи, Пилатовой претории и самого кесаря.

Таким образом, злоба врагов Иисусовых сделала, со своей стороны, все, что нужно было для засвидетельствования перед целым светом истины Воскресения Христова!.. Провидение и в этом случае показало, как оно, не подавляя нисколько свободы человеческой, премудро употребляет для достижения целей тех самых людей, которые идут нагло вопреки его святым определениям

Ученики и почитатели Иисусовы, кроме, может быть, Иосифа, которому принадлежал вертоград, вовсе не знали о кустодии, поставленной синедрионом у гроба Иисусова; иначе по прошествии дня субботнего они не собирались бы идти на этот гроб, чтобы помазать тело Его благовонными мастями, потому что теперь это уже было невозможно.

«Время действовать Богу: ибо разорен закон Твой» (Пс. 118:126)! Так от избытка горести, восклицал некогда Давид, видя, как переполнялась чаша беззакония в руках некоторых людей. Стократ надлежало повторить это восклицание тому, кто был у гроба Иисусова. Тут особенно время было действовать Богу, Самому Богу, ибо – разорен был не закон только, поруган и самый Законодатель! Человечество никогда не видало столько великого, прекрасного, божественного, сколько видело в краткое время служения Иисусова. И все великое, прекрасное, божественное – было заключено теперь в гробе, запечатано печатью Каиафы! Что было бы с человечеством, если бы печать эта не растаяла от огня правды Божьей, если бы плоть Праведника увидела истление (Деян. 2:31)? Мир божественный, раскрывавшийся на время, опять закрылся бы – навсегда. Царство Божье, низведенное на землю, опять воспарило бы на небо. После божественного озарения наступила бы еще более мрачная ночь.

Частные действия добра могли остаться. Закхей продолжал бы, вероятно, быть милостивым, помилованная грешница – целомудренной, Иосифы и Никодимы могли бы хранить уверенность, что Учитель от Бога пришел (Ин.3:2). Но великое дело спасения человеческого осталось бы погребенным вместе с Иисусом. Безотрадны были слова учеников: над всеми сими третий день есть, отнельже сия быша (Лк.24:21). Но как ужасны были бы слова эти, когда бы надлежало говорить: «над всеми сими третий день есть, отнележе сия быша»(Лк.24:21). Но как ужасны были бы эти слова, когда они звучали бы так: «над всеми сими третий год, третий век, третье тысячелетие есть, отнележе сия быша!»

Без Иисусова: «Радуйтеся!» (Мф.28:9) – не было бы радости в сердце апостолов; без Иисусова: «мир вам!» (Ин.20:19) – не распространился бы мир по лицу земли. Надо было прежде сказать воскресшему Учителю: Господь и Бог мой! (Ин.20:28), – и потом уже умирать за Господа и Бога своего. Воскресение утвердило учеников в вере, «породив их», как выражается св. Павел, в упование живо. А без этого – не раздался бы глас проповеди апостольской, и мир остался бы без креста – со своими идолами, Афины и Рим – с их «неведомым Богом» (Деян.17:23).

Итак, время было действовать Богу, Самому Богу! Это была самая решительная минута не только для всего человечества, но и для самого мироправления Божественного – минута, когда надлежало перед лицом всего мира ангелов и человеков показать торжественно, что «не один конец благому и злому, праведному и нечестивому» – что «есть Бог, судяй земли!» Итак, «воскресни Боже! Суди земли! Яко Ты» – един Ты – «наследиши во всех языцех!»

   Совершив Тайную вечерю и причастив Своих учеников, Господь Иисус Христос пошел с ними в Гефсиманский сад. Это было в четверг вечером, за день до иудейского праздника Пасхи. Уютный Гефсиманский сад, густо усаженный оливковыми деревьями, некогда принадлежал праотцу Спасителя, царю Давиду. Находясь на западном склоне Елеонской горы, сад возвышался над Иерусалимом, и с него открывался живописный вид на Храм и окружающие его великолепные постройки. Когда Господь посещал Иерусалим, Он неизменно собирался со Своими учениками в Гефсиманском саду. Зная это, Иуда, один из апостолов (который покинул Тайную вечерю, чтобы предать Спасителя) решил именно сюда привести стражу, чтобы они могли здесь арестовать Христа.
    Зная о приближении воинов, Господь стал готовиться к предстоящему суду у первосвященников и к Своей крестной смерти. Чувствуя необходимость молитвы в этот решающий момент, Господь сказал апостолам: «Сидите тут, пока Я помолюсь». Отойдя на небольшое расстояние, Господь начал скорбеть и тосковать. «Душа Моя скорбит смертельно, – сказал Он находящимся невдалеке апостолам Петру, Иакову и Иоанну. – Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною» (Мф.26:38). Потом, немного отойдя, Он пал на лице Свое и начал молиться: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия. Впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф.26:36-39). Молитва эта была столь напряженной, что по описанию евангелистов, пот, как капли крови, стекал с Его лица на землю. В это время невероятной внутренней борьбы явился к Иисусу Ангел с Неба и стал укреплять Его.
   Никто не может постичь всю тяжесть скорбей Спасителя, когда Он готовился к крестным страданиям для искупления грешного человечества. Нет надобности отрицать естественный страх смерти, потому что Ему, как человеку, были известны обычные человеческие тягости и болезни. Обычным людям естественно умирать, но для Него, как совершенно безгрешного, смерть была противоестественным состоянием.
   При этом внутренние страдания Христа были особенно невыносимы потому, что в это время Господь брал на Себя все непосильное бремя грехов человечества. Мировое зло всей своей непосильной тяжестью как бы придавило Спасителя и наполнило Его душу невыносимой скорбью. Ему, как нравственно совершенному, было чуждо и омерзительно даже малейшее зло. Беря на Себя людские грехи, Господь вместе с ними брал на Себя и вину за них. Таким образом то, что должен был претерпеть каждый из людей за свои преступления, сосредоточивалось теперь на Нем Одном. Очевидно, что скорбь Христа усиливалась от сознания того, насколько ожесточилось большинство людей. Многие из них не только не оценят Его бесконечную любовь и величайший подвиг, но будут смеяться над Ним и со злобой отвергнут предлагаемый им праведный путь. Грех они предпочтут праведному образу жизни, а людей, жаждущих спасения, они будут преследовать и убивать.
   Переживая это, Господь трижды молился. В первый раз Он просил Отца удалить от Него чашу страданий; во второй раз Он изъявил готовность следовать воле Отца; после третьей молитвы Спаситель сказал: «Да будет воля Твоя»! (Мф.26:42).
   С богословской точки зрения, внутренняя борьба, которую Господь Иисус Христос претерпел в Гефсиманском саду, со всей очевидностью обнаруживает две самостоятельные и цельные сущности в Нем: Божескую и человеческую. Его Божественная воля, была во всем согласна с волей Его Небесного Отца, желающего спасти людей Своими страданиями, а Его человеческая воля естественно отвращалась от смерти как от удела грешников и желала найти другой путь спасения людей. В конечном итоге, укрепленная прилежной молитвой, Его человеческая воля подчинилась Его божественной воле.
   Восстав от молитвы, Господь подошел к апостолам, чтобы предупредить их о приближении предателя. Застав их спящими, Он кротко упрекает их: «Вы все еще спите и почиваете? Вот приблизился час и Сын Человеческий предается в руки грешников» (Мф. 26:45). «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14:38). Как могло случиться, что ученики уснули в такой решающий момент? Это произошло, очевидно, от чрезмерной печали. Они смутно понимали, что какая-то ужасная трагедия вот-вот произойдет, и не знали, как отвратить ее. Известно, что сильные переживания могут настолько истощить нервную систему, что человек теряет волю к сопротивлению и старается забыться сном.
   Однако Господь убеждает Своих учеников, а в их лице и всех христиан не отчаиваться ни при каких трудных обстоятельствах, а бодрствовать и прилежно молиться. Бог, видя веру человека, не допустит уповающему на Него впасть в искушение сверх его сил, а непременно поможет ему.

Взятие Иисуса Христа под стражу

Преобразование в форматы epub, mobi, fb2
"Православие и мир..

С Господом вели на казнь двух преступников (Лк. 23, 32), которые также осуждены были на распятие и, без сомнения, сами несли кресты. Древнее предание говорит, что один из этих преступников назывался Гестас, а другой Дисмас. О преступлениях их нет верных сведений; кажется однако же, что они принадлежали к обществу Вараввы и участвовали в мятеже и убийствах, им произведенных, ибо с Вараввой, по замечанию св. Марка (15, 7), находились в темнице и его сообщники, чья участь должна была решиться перед праздником и, судя по роду преступления, - крестной казнью.

За осужденными следовало великое множество народа (Лк. 23,27). Казни среди праздников для набожных иудеев, какими становились в это время весьма многие, были делом неприятным и отвратительным. Но казнь Пророка Галилейского, в Ком многие надеялись увидеть Мессию, невольно привлекала всякого. Между тем, она сделалась теперь известной всему Иерусалиму, вмещавшему во время Пасхи несколько сот тысяч жителей.

С народом Господь не беседовал. Было время для имеющих уши слышать; теперь оставалось имеющим очи видеть. Само несение креста и изнеможение препятствовало Ему говорить, тем более для шумной толпы народа.

Жалостные крики и вопли некоторых женщин вывели однако же Господа из безмолвия. То были не ближайшие ученицы Его, которых мы увидим на Голгофе и которым не могло быть сказано то, что теперь будет сказано, а частью жены иерусалимские, может быть, матери детей, которые пели Ему «осанна», частью - другие из пришедших со всей Иудеи на праздник. Ничто не могло удержать их от слез при виде Иисуса, изнемогающего под тяжестью креста: ни присутствие первейших лиц синедриона, которые пылали ненавистью ко Господу и ко всякому, кто был к Нему привержен, ни опасение прослыть в народе соучастницами в преступлениях, приписанных Пророку Галилейскому, - они открыто предавались всей горести, к какой только способны сердца чуткие и безутешные…

Для Господа, Который обещал не забыть даже чаши студеной воды, поданной во имя Его (Мф. 10,42), сострадание жен не могло не иметь значения. Но смерть, на которую шел Он, была превыше обыкновенных слез сострадания: надлежало плакать и сокрушаться всем коленам Израилевым, только не о том, о чем плакали жены.

«Дщери иерусалимские! - сказал Господь, обратясь к ним, - не тачитеся о Мне; обаче себе плачите и чад ваших ».

(Такое дивное запрещение плакать о Нем, когда Он, изнемогая под крестом, шел на очевидную и мучительную смерть, могло быть совершенно понято лишь после Воскресения Иисуса Христа; но совет плакать о себе и о чадах своих и теперь давал понять женам и каждому, какое великое различие между чувствами Иисуса Христа, в таком положении не оставляющего мысли и заботы не только о настоящей, но и о будущей судьбе чад Иерусалима, и бесчувствием первосвященников, которые перед Пилатом с таким безрассудством призывали на своих соотечественников кровь Праведника.)

«Яко се , - продолжал Господь, - дние грядут, в ня же рекут: блаженны неплоды и утробы, яже не родиша, и сосцы иже не доиша. Тогда начнут глаголати горам: падите на ны, и холмом: покрыйте ны. Зане, аще в сурове (зеленеющем) древе сия творят, в сусе (древе) что будет? » (Лк. 23, 29–31.)

Нельзя было сильнее изобразить бедствий, угрожавших Иерусалиму. Бесчадство почиталось у иудеев самым тяжким несчастьем и наказанием Божьим: а потому дойти до того, чтоб завидовать бесчадным, значило придти в полное отчаяние. Так выражались и пророки (Осии 10, 8; Ис. 2, 10–19; Апок. 6, 16), когда от имени Бога Израилева угрожали Израилю за его преступления. Но эта угроза произнесена Сыном Человеческим без всякого чувства личного негодования на неблагодарных соотечественников. Он не говорит, что наступают дни, когда вы, пославшие Меня на казнь, скажете , а говорит просто: скажут , ни мало не касаясь личных врагов Своих. Высочайшее чувство самоотвержения заставляет Его забыть все собственные страдания, и Он запрещает плакать о Себе; но истинное чувство любви к бедному отечеству побуждает не скрывать ужасных зол, его ожидающих, в предостережение тем, которые еще могли внимать истине. Это была последняя проповедь покаяния, которую народ иудейский слышал из уст своего Мессии, произнесенная с самым нежным чувством любви к ближним. Войны, глад, язвы и прочие бедствия, за которыми следовало разрушение Иерусалима, действительно, должны были обрушиться всей своей тяжестью на беременных женщин и матерей, имеющих грудных младенцев. Так и прежде, изображая ученикам Своим эти бедствия, Господь представил особенно участь жен непраздных: горе же доящим в тыя дни (Лк. 21, 23; Мк. 13, 17; Мф. 24, 19)!

События последней недели земной жизни Спасителя относятся к Страстям Христовым, известным в изложении четырёх канонических Евангелий.

События Страстей Христовых вспоминаются на протяжении всей Страстной седмицы, постепенно готовя верующих к празднику Пасхи. Особое место среди Страстей Христовых занимают события, произошедшие после Тайной вечери: арест, суд, бичевание и казнь. Распятие - кульминационный момент Страстей Христовых.

Вход Господень в Иерусалим

До Входа в Иерусалим Христос заявлял о себе как о Мессии отдельным лицам, настало время сделать это всенародно. Это случилось в воскресенье перед Пасхой, когда толпы паломников стекались в Иерусалим. Иисус посылает двух учеников за ослом, садится на него и въезжает в город. Его приветствует пением народ, узнавший о вступлении Христа, и подхватывает осанну сыну Давидову, которую провозгласили апостолы. Это великое событие служит как бы преддверием страданий Христовых, понесенных «нас ради человек и нашего ради спасения».

Вечеря в Вифании / Омовение ног Иисуса грешницей

По Марку и Матфею, в Вифании, где Иисус с учениками был приглашён в дом Симона прокаженного, женщина совершила помазание, которое символизировало последующие страдание и смерть Христа. Это помазание церковное предание отличает от того помазания, которое было совершено Марией, сестрой воскрешенного Лазаря, за шесть дней до Пасхи и еще до входа Господа в Иерусалим. Женщина, приступившая ко Господу с тем, чтобы помазать его драгоценным миром, была кающейся грешницей.

Омовение ног ученикам

Утром в четверг ученики спросили у Иисуса, где он будет есть пасху. Тот сказал, что у иерусалимских ворот они встретят слугу с кувшином воды, он их приведёт в дом, хозяина которого надо известить, что у него будут есть пасху Иисус и его ученики. Придя в этот дом на вечерю, все по обычаю сняли обувь. Рабов, которые должны были вымыть ноги гостям, не было, и Иисус сам выполнил это. В смущении ученики молчали, лишь Пётр позволил себе удивиться. Иисус объяснил, что это был урок смирения, и что также они должны относиться друг к другу, как показал их Учитель. Св. Лука сообщает, что на вечери произошел между учениками спор, кто из них больше. Вероятно, этот спор и явился поводом к тому, чтобы показать ученикам наглядный пример смирения и взаимной любви путем умовения ног им.

Тайная Вечеря

На вечере Христос повторил, что один из учеников предаст его. Со страхом каждый спрашивал его: «Не я ли, Господи?» . Спросил, чтобы отвести от себя подозрения, и Иуда и услышал в ответ: «Ты сказал» . Вскоре Иуда покидает вечерю. Иисус напомнил ученикам, что туда, куда вскоре последует он, они не смогут идти. Пётр возражал учителю, что «душу свою положит за Него». Однако Христос предсказал, что тот отречётся от него до того, как пропоёт петух. В утешение ученикам, опечаленным его скорым уходом, Христос установил Евхаристию - главное таинство христианской веры.

Путь в Гефсиманский сад и предсказание о грядущем отречении учеников

После вечери Христос с учениками вышел за город. Через ложбину Кедронского потока пришли они к Гефсиманскому саду.

Моление о чаше

У входа в сад Иисус оставил учеников. Взяв с собой лишь троих избранных: Иакова, Иоанна и Петра, он пошёл на Елеонскую гору. Наказав им не спать, он отдалился для молитвы. Предчувствие гибели переполняло душу Иисуса, сомнения овладели им. Он, поддавшись своей человеческой природе, просил Бога-Отца пронести мимо чашу Страстей, однако покорно принял Его волю.

Поцелуй Иуды и арест Иисуса

Поздно вечером в четверг Иисус, спустившись с горы, будит апостолов и говорит им, что предавший его уже приближается. Появляются вооружённые служители храма и римские воины. Иуда указал им место, где можно найти Иисуса. Иуда выходит из толпы и целует Иисуса, давая стражникам условный знак.

Они хватают Иисуса, при попытке апостолов помешать стражникам ранение получает Малх, раб первосвященника. Иисус просит освободить апостолов, те убегают, лишь Петр и Иоанн тайком следуют за стражей, уводящей их учителя.

Иисус перед Синедрионом (первосвященниками)

В ночь Страстного четверга Иисуса привели в синедрион. Христос предстал перед Анной. Тот начал спрашивать Христа о его учении и его последователях. Иисус отказался отвечать, он утверждал, что всегда проповедовал открыто, не распространял никакого тайного учения и предложил выслушать свидетелей его проповедей. Анна не имел власти вынести приговор и отправил Христа к Каиафе. Иисус хранил молчание. Синедрион, собравшийся у Каиафы, приговаривает Христа к смерти.

Отречение апостола Петра

Петра, следовавшего за Иисусом до синедриона, не впустили в дом. В прихожей он подошёл к очагу, чтобы согреться. Слуги, один из которых был родственником Малха, узнали ученика Христа и стали расспрашивать его. Пётр трижды отрекается от учителя, до того, как пропел петух.

Иисус перед Понтием Пилатом

Утром Страстной пятницы Иисуса отвели в преторию, которая помещалась в бывшем дворце Ирода у башни Антония. Необходимо было получить от Пилата утверждение смертного приговора. Пилат был недоволен тем, что его вмешивают в это дело. Он удаляется с Иисусом в преторию и дискутирует с ним наедине. Пилат после беседы с осуждённым решил по случаю праздника предложить народу отпустить Иисуса. Однако толпа, подстрекаемая первосвященииками, требует отпустить не Иисуса Христа, а Варавву. Пилат колеблется, но в итоге приговаривает Христа, однако, при этом использует не формулировку первосвященников. Умывание рук Пилатом - знак того, что он не хочет вмешиваться в происходящее.

Бичевание Христа

Пилат приказал бичевать Иисуса (обыкновенно бичевание предшествовало распятию).

Поругание и увенчание терновым венцом

Время - позднее утро Страстной пятницы. Место действия - дворец в Иерусалиме у башни замка Антония. Чтобы осмеять Иисуса, «Царя Иудейского», на него надевают красную власяницу, венец из терновника и дают в руки жезл. В таком виде его выводят к народу. Увидев Христа пурпурной мантии и венце, Пилат, по свидетельству Иоанна и синоптиков, произносит: «Се человек». У Матфея эта сцена объединена с «умыванием рук».

Крестный путь (Несение креста)

Иисус приговорён к позорной казни через распятие вместе с двумя разбойниками. Местом казни была Голгофа, расположенная за городом. Время - около полудня Страстной пятницы. Место действия - подъем на Голгофу. Приговорённый должен был сам нести крест до места казни. Синоптики указывают, что за Христом следовали плачущие женщины и Симон Киринеянин: так как Христос падал под тяжестью креста, солдаты заставили Симона помогать ему.

Срывание одежд с Христа и разыгрывание их солдатами в кости

Солдаты бросили жребий, чтобы разделить одежду Христа.

Голгофа - Распятие Христово

По еврейскому обычаю осуждённым на казнь предлагалось вино. Иисус, пригубив его, отказался от напитка. По обеим сторонам от Христа были распяты два разбойника. Над головой Иисуса к кресту была прикреплена табличка с надписью на надписью еврейском, греческом и латинском языках: «Царь Иудейский». Через некоторое время распятый, мучимый жаждой попросил пить. Один из солдат, стерегущих Христа, обмакнул в губку в смесь воды с уксусом и на трости поднёс к его губам.

Снятие с креста

Чтобы ускорить смерть распятых (был канун пасхальной субботы, которая не должна была омрачаться казнями), первосвященники приказывают перебить им голени. Однако Иисус был уже мёртв. Один из солдат (в некоторых источниках - Лонгин) ударяет Иисуса копьём в рёбра - из раны потекла кровь, смешанная с водой. Иосиф из Аримафеи, член Совета старейшин, пришёл к прокуратору и испросил у него тело Иисуса. Пилат распорядился выдать тело Иосифу. Другой почитатель Иисуса, Никодим, помог снять тело с креста.

Положение во гроб

Никодим, принёс ароматы. Вместе с Иосифом он подготовил тело Иисуса для погребения, завернув его в саван с миррой и алоэ. При этом присутствовали галилейские жены, которые оплакивали Христа.

Сошествие в ад

В Новом Завете об этом сообщается только апостолом Петром: Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши… быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал. ().

Воскресение Иисуса Христа

В первый день после субботы, утром ко гробу воскресшего Иисуса пришли женщины с миром, чтобы умастить его тело. Незадолго до их появления происходит землетрясение, а с небес сходит ангел. Он отваливает камень от гроба Христа, чтобы показать им, что тот пуст. Ангел говорит женам, что Христос воскрес, «… совершилось недоступное никакому взору и непостижимое».

Фактически Страсти Христовы заканчиваются Его смертью и последовавшими за ней оплакиванием и погребением тела Иисуса. Само по себе Воскресение Иисуса Христа является следующим циклом истории Иисуса, также состоящим из нескольких эпизодов. Однако всё же существует мнение, что «сошествие во ад представляет собой предел уничижения Христа и в то же время начало Его славы».

Иннокентий Херсонский

Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа

Глава I: Краткое обозрение земной жизни Иисуса Христа по отношению к Его последним дням жизни

В три с половиной года всенародного служения Иисуса Христа в качестве Мессии среди народа иудейского уже совершенно оправдалось многознаменательное предсказание о Нем праведного Симеона, изреченное в то время, когда Он, яко мнимый сын Иосифа, еще младенцем принесен был, по закону, в храм Иерусалимский - поставити Его пред Господем (Лк. 2, 22). Со дня на день становилось очевиднее, что Утеха Израиля лежит не только на восстание, но и на падение многих во Израиле - в Предмет противоречий, да открыются помышления многих сердец (Лк. 2, 34–36). Божественный Потомок Давида не являлся еще в виде грозного Домовладыки, Который, по словам Его Предтечи, пришел отребить гумно Свое (народ иудейский), дабы плевелы сожечь огнем негасающим (Мф. 3, 12); лучшие люди видели в Нем только Агнца Божия, вземлющего грехи мира (Ин. 1, 29), во всех беседах Его открывалось одно кроткое веяние духа благодати: но для плевел, давно истлевших от зноя страстей, несносно было и это небесное веяние, они сами собой возметались и летели прочь от Веятеля; неисцельным членам народа иудейского обращался во вред самый благотворный бальзам, который небесным Самарянином был возливаем на их раны(Лк. 10, 29–37). Перед концом трехлетнего общенародного служения Иисусова в качестве Мессии уже вся Иудея в отношении к Нему видимо делилась на две стороны (Ин. 11, 48), из которых одна веровала в Него и благоговела перед Ним, а другая враждовала против Него (Ин. 12, 37) с такой злобой, что не усомнилась вознести Его на крест.

Краткое обозрение этого, по многим отношениям единственного в мире, явления послужит для нас вместо введения в историю «Последних дней земной жизни Господа нашего».

С первого взгляда казалось невозможным, чтобы народ иудейский не узнал своего Мессию. Никогда не ожидали Мессии с таким нетерпением, как во времена Иисуса Христа: о пришествии Его молились в храме и по домам; рассуждали в синедрионе и синагогах; Мессию старались находить во всех сказаниях пророков, какие не только относились действительно, но могли быть относимы как-нибудь к Его лицу. Даже презираемые иудеями за свою ересь самаряне твердо верили, что скоро придет величайший из пророков, который разрешит все недоумения о предметах веры, разделявшие тогда народ израильский. Между самыми язычниками повсюду распространился в то время слух о скором наступлении чрезвычайного переворота вещей, когда Восток снова возьмет верх над Западом и из Иудеи выйдут люди для возобладания всем светом. Некоторые по легкомыслию и нетерпению, а иные из ласкательства, думали уже видеть исполнение всеобщих надежд касательно пришествия Мессии то в Ироде Великом, то в разных кесарях римских. Были даже такие мечтатели и честолюбцы, которые, пользуясь народным ожиданием, осмеливались выдавать дерзновенно самих себя за обетованного Избавителя, и хотя скоро обнаруживались в своей лжи, но увлекали за собой немалое число последователей из народа.

Чтобы удалить от себя всякую опасность - не узнать и отвергнуть истинного Мессию или принять ложного, иудейские книжники старались для сего извлекать из писаний пророческих все указания на Его лицо и время пришествия. На этом основании составилось пространное учение о признаках истинного Мессии, то есть о Его именах, происхождении, природе, свойствах, действиях, наклонностях и проч., которое во всех синагогах излагалось с уточнениями, свойственными раввинской учености. Простой народ не участвовал в подобных исследованиях, почитавшихся собственностью книжников; но, поскольку предмет их был крайне занимателен и равно важен для всякого, то многие мнения и толки о Мессии неприметно перешли из школ к народу и столько распространились повсюду, что, в случае нужды, самый последний простолюдин почитал себя способным судить о лице Мессии. При таком всеобщем и пламенном ожидании Мессии, при такой заботливости предохранить себя от заблуждения касательно Его пришествия можно ли было думать, что истинный Мессия будет не узнан, отвергнут, осужден, распят?… (Ин. 12, 37.) Но так произошло на самом деле!..

Причины столь гибельного ослепления существовали в народе иудейском издавна, хотя ужасное действие, ими произведенное, трудно было представить себе заранее во всей полноте. И во-первых, чтобы узнать Того, Кто пришел с неба, чтобы всех возвести за Собой от земли на небо, необходимо было народу иудейскому иметь - хоть в некоторой степени - чувство небесного, жажду вечного, стремление к святому и освящающему. Но в этих-то драгоценных качествах у иудеев, - кроме малого числа избранных, - был крайний недостаток. Поклонение истинному Богу заключалось в исполнении одних обрядов, оно не проникало в сердца и не производило благотворных действий в нравах и жизни (Мф. 23, 23–31). У большей части действительным богом души и сердца был не Иегова, а чрево (Ин. 12, 17–43; Лк. 12, 57) и злато. И Мессия не мог не потребовать, тотчас по явлении Своем, совершенной перемены в мыслях, чувствах и во всем образе жизни от желающих быть Его последователями (Ин. 3, 3). Но как им было отказаться от своих любимых предрассудков и страстей? Ведь они измлада привыкли ограничивать права свои на благословение Божие одним происхождением своим по плоти от Авраама, одним обрезанием по закону и наблюдением покоя субботнего. Что всего неблагоприятнее, вожди народа Божьего - старейшины и книжники, на которых особенно и прежде других лежал долг познать явившегося Мессию и принять Его, первые принадлежали к числу людей неспособных, по их душевной нечистоте, войти в Царствие Божье (Мф. 23, 24).

Во-вторых, несмотря на бесконечные толки о признаках истинного Мессии, в раввинском учении об этом важном предмете не было надлежащего единства и точной определенности. Гибельное несогласие сект, от которых страдала церковь иудейская, обнаруживалось - к величайшему вреду - и здесь: когда, например, по мнению одних, основывающемуся на ясном указании пророка, Мессия должен был произойти из Вифлеема, другие, следуя каким-то устным преданиям, утверждали, что Он явится неизвестно откуда.

Наконец, превратное понятие о царстве Мессии и цели Его пришествия довершало зло и соделывало большую часть народа иудейского мало способной узнать Мессию истинного.

Чтобы видеть, в чем состояло и каким образом составилось это жалкое, превратное понятие, должно привести себе на память учение о Мессии древних пророков. Изображая Его в виде величайшего Пророка, Первосвященника, Ангела завета, праведника, они весьма часто - чтобы приблизилось понятие о Нем к разумению народа - представляли Мессию и под видом царя, подобного Давиду, который восставит скинию Давидову падшую, воцарится в дому Иаковли во веки веков, и будет Владыкой всех народов от моря до моря, в царстве которого все раскуют мечи на рала и копия на серпы (Ис. 53, 10; Иезек. 38, 40). Причина, почему пророки изображали будущее владычество Мессии в виде царства, подобного царству Давидову, сокрывалась частью в желании сделать предсказание о Мессии как можно понятнее и утешительнее для народа иудейского, который, страдая от различных бедствий, с сожалением воспоминал о временах Давида, и ничего более не желал как возвращения их. Неоспоримо, что, кроме благ духовных, пророки ожидали от пришествия Мессии и земного благоденствия (изобилия, тишины и пр.), почему и народ, находящийся под владычеством Мессии, описывали могущественным, многочисленным, победоносным, нетерпящим никакой нужды.

Вообще же, целью пришествия Его поставлялось у них не временное, а духовное и вечное блаженство, состоящее в искуплении от грехов, в чистоте нравов и жизни в мире с Богом, в восстановлении первобытного богоподобия и достоинства человека и проч. Если при этом упоминается у пророков и о земном благоденствии почитателей Мессии, то оно является плодом не каких-либо гражданских переворотов, сражений и побед, а естественным следствием их духовно-нравственного совершенствования и верного исполнения заповедей нового высшего завета с Богом через Мессию, как то действительно сбылось над последователями христианской религии, которые, превзойдя все прочие народы нравственным образованием, решительно превзошли их наконец и земным могуществом, так что теперь судьба всех прочих народов видимо зависит от христиан.

Обещая, наконец, народу иудейскому особенное участие в благодеяниях пришествия Мессии, - пророки обещали его не безусловно, а только при неизменной верности Богу отцов, чистоте нравов и трудов в царстве Мессии для распространения его путем проповеди по всему роду человеческому. В противном случае они угрожали иудеям еще большим наказанием и бедствиями.