Какой город был расположен на территории гдр. Германская Демократическая Республика (ГДР): история, столица, флаг, герб

По сравнению с сегодняшним днем неплохо. Но революция все равно была…

Относительно поставленного в заголовке вопроса существуют две противоположных точки зрения: приверженцы первой считают, что русский рабочий влачил жалкое существование, сторонники же второй доказывают, что русский рабочий жил гораздо лучше, чем российский. Какая же из этих версий верна, вам поможет разобраться этот материал. Откуда взялась первая версия, догадаться нетрудно – о тяжкой судьбе русского рабочего без устали твердила вся марксистская историография. Однако и среди дореволюционной литературы немало такой, которая поддерживала эту точку зрения.

Наибольшую известность в этой связи получил труд Евстафия Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В Интернете гуляет его второе издание, и на него часто ссылаются как блоггеры, так и спорящие с ними комментаторы. Однако мало кто обращает внимание на то, что это самое второе издание вышло в свет в марте 1897 года, то есть, во-первых, за несколько месяцев до принятия фабричного закона, устанавливающего 11,5-часовой день.

Во-вторых, в набор книга сдавалась несколькими месяцами раньше, то есть до денежной реформы Сергея Витте, в ходе которой рубль был девальвирован в полтора раза, и, следовательно, все зарплаты указаны в этой книге еще в старых рублях.

В-третьих же, и в главных, по признанию самого автора, «Изслѣдованiе было произведено въ 1884-1885 годахъ», а следовательно, все его данные применимы лишь для середины 80-х годов позапрошлого века. Тем не менее, исследование это имеет для нас большое значение, позволяя сравнивать благосостояние рабочего того времени с уровнем жизни предреволюционного пролетариата, для оценки которого нами были использованы данные ежегодных статистических сборников, сводов отчетов фабричных инспекторов, а также труды Станислава Густавовича Струмилина и Сергея Николаевича Прокоповича.

Первый из них, прославившийся как экономист и статистик еще до революции, стал в 1931 году советским академиком и умер в 1974 году, не дожив трех лет до своего столетнего юбилея. Второй же, начинавший как народник и социал-демократ, стал впоследствии видным масоном, женился на Екатерине Кусковой, а после Февральской революции был назначен министром продовольствия Временного правительства. Советскую власть Прокопович принял в штыки и в 1921 году был выслан из РСФСР. Умер он в Женеве в 1955 году.

Дореволюционные рабочие

Однако ни тот, ни другой не любили царский режим, и потому их нельзя заподозрить в приукрашивании современной им русской действительности. Благосостояние мы будем измерять по следующим критериям: 1. Заработок. 2. Продолжительность рабочего дня. 3. Питание. 4. Жилье.

Начнем с заработка.

Первые систематизированные данные относятся к концу 1870-х годов. Так, в 1879 году специальная комиссия, состоявшая при московском генерал-губернаторе, собрала сведения о 648 заведениях 11 групп производств, на которых было занято 53,4 тыс. рабочих. Согласно публикации Богданова в «Трудах Московского городского статистического отдела», годовой заработок рабочих Первопрестольной в 1879 году равнялся 189 рублям. В месяц, следовательно, в среднем выходило по 15,75 р. В последующие годы из-за наплыва в города бывших крестьян и, соответственно, увеличения предложения на рынке труда заработки стали снижаться, и лишь с 1897 года начался их устойчивый рост. В Петербургской губернии в 1900 году средняя годовая зарплата рабочего составляла 252 руб. (21 р. в месяц), а в Европейской России – 204 руб. 74 коп. (17,061 руб. в месяц). В среднем же по Империи месячный заработок рабочего в 1900 году составил 16 руб. 17,5 коп. При этом верхняя граница заработка поднималась до 606 рублей (50,5 руб. в месяц), а нижняя опускалась до 88 руб. 54 коп. (7,38 руб. в месяц).

Однако после революции 1905 года и последовавшей за ней некоторой стагнации с 1909 года заработки стали резко расти. У ткачей, например, заработная плата выросла на 74%, а у красильщиков – на 133%, но что скрывалось за этими процентами? Зарплата ткача в 1880 году в месяц составляла всего 15 руб. 91 коп., а в 1913 году – 27 руб. 70 коп. У красильщиков она выросла с 11 руб. 95 коп. – до 27 руб. 90 коп. Гораздо лучше обстояли дела у рабочих дефицитных профессий и металлистов. Машинисты и электрики стали зарабатывать в месяц по 97 руб. 40 коп., высшие мастеровые – 63 руб. 50 коп., кузнецы – 61 руб. 60 коп., слесари – 56 руб. 80 коп., токари – 49 руб. 40 коп. Если вы хотите сравнить эти данные с современными зарплатами рабочих, то можете просто умножить эти цифры на 1046 – таково соотношение дореволюционного рубля к российскому рублю по состоянию на конец декабря 2010 года. Лишь с середины 1915 года в связи с войной стали происходить инфляционные процессы, но с ноября 1915 года рост заработка перекрывал рост инфляции, и лишь с июня 1917 года зарплата стала отставать от инфляции.

Зарплаты рабочих по годам

Продолжительность рабочего дня.

Теперь перейдем к продолжительности рабочего дня. В июле 1897 года был издан декрет, ограничивавший рабочий день индустриального пролетариата по всей стране законодательной нормой в 11,5 часа в сутки. К 1900 году средний рабочий день в обрабатывающей промышленности составлял в среднем 11,2 часа, а к 1904-му не превышал уже 63 часов в неделю (без сверхурочных), или 10,5 часа в день. Таким образом, за 7 лет, начиная с 1897 года, 11,5-часовая норма декрета на деле превратилась уже в 10,5-часовую, причем с 1900 по 1904 год эта норма ежегодно падала примерно на 1,5%.

А что же было в это время в других странах? Да примерно то же самое. В том же 1900 году рабочий день в Австралии равнялся 8 часам, Великобритании – 9, США и Дании – 9,75, Норвегии – 10, Швеции, Франции, Швейцарии – 10,5, Германии – 10,75, Бельгии, Италии и Австрии – 11 часам.

В январе 1917-го средний рабочий день по Петроградской губернии составлял 10,1 часа, а в марте он снизился уже до 8,4, то есть всего за два месяца на целых 17%.

Однако использование рабочего времени определяется не только продолжительностью рабочего дня, но и числом рабочих дней в году. В дореволюционное время было значительно больше праздников – число праздничных дней в году составляло 91, а в 2011 году число нерабочих праздников, включая новогодние каникулы, составит лишь 13 дней. Не компенсирует эту разницу даже наличие 52 суббот, которые стали нерабочими с 7 марта 1967 года.

Продолжительность рабочего дня

Питание.

Средний русский чернорабочий съедал в день полтора фунта черного хлеба, полфунта белого, полтора фунта картофеля, четверть фунта крупы, полфунта говядины, осьмушку сала и осьмушку сахара. Энергетическая ценность такого пайка составляла 3580 калорий. Средний же житель империи поедал в день пищи на 3370 калорий. Такого количества калорий русские люди с тех пор больше почти никогда не получали. Этот показатель был превышен лишь в 1982 году. Максимум же пришелся на 1987 год, когда дневное количество потребляемой пищи составило 3397 калорий. В РФ же пик потребления калорий пришелся на 2007 год, когда потребление составило 2564 калории.

В 1914 году рабочий тратил на питание для себя и свой семьи 11 рублей 75 копеек в месяц (12 290 в нынешних деньгах). Это составляло 44% от заработка. Однако в тогдашней Европе процент зарплаты, затрачиваемый на питание, был гораздо выше – 60-70%. Более того, во время мировой войны этот показатель в России еще более улучшился, и расходы на питание в 1916 году, несмотря на рост цен, составили 25% от заработка.

Так питались

Жилье.

Теперь посмотрим, как же обстояло дело с жильем. Как писала выходившая некогда в Петрограде «Красная газета» в своем номере от 18 мая 1919 года, по данным за 1908 год (взятым, скорее всего, у того же Прокоповича), рабочие расходовали на жилище до 20% своего заработка. Если сравнить эти 20% с нынешним положением, то стоимость съема квартиры в современном Питере должна была бы составлять не 54 тысячи, а порядка 6 тысяч рублей, либо нынешний питерский рабочий должен получать не 29 624 рубля, а 270 тысяч. Сколько же это было тогда в деньгах?

Стоимость квартиры без отопления и освещения, по данным того же Прокоповича, составляла на одного зарабатывающего: в Петрограде – 3 р. 51 к., в Баку – 2 р. 24 к., а в захолустном городке Середе Костромской губернии – 1 р. 80 к., так что в среднем для всей России стоимость платных квартир оценивалась в 2 рубля в месяц. В переводе на современные российские деньги это составляет 2092 рубля. Здесь надо сказать, что это, конечно, не господские квартиры, съем которых стоил в Питере в среднем 27,75 р., в Москве – 22,5 р., а в среднем по России в 18,9 р. В этих господских квартирах жили в основном чиновники чином до коллежского асессора и офицеры. Если в господских квартирах на одного жильца приходилось 111 квадратных аршинов, то есть 56,44 кв. м, то в рабочих по 16 кв. аршин – 8,093 кв. м. Однако стоимость аренды квадратного аршина была такой же, как и в господских квартирах – 20-25 коп. за квадратный аршин в месяц.

Детская комната в казарме для семейных рабочих при Раменской фабрике промышленного и торгового товарищества «П.Малютина сыновья»

Рабочая казарма в Лобне для рабочих хлопкопрядильной фабрики купцов Крестовниковых

Однако уже с конца ХIХ столетия общей тенденцией становится строительство владельцами предприятий рабочих жилищ улучшенной планировки. Так, в Боровичах владельцы керамического завода кислотоупорных изделий инженеры братья Колянковские построили для своих рабочих в поселке Вельгия деревянные одноэтажные дома с отдельными выходами и приусадебными участками. Рабочий мог приобрести это жилье в кредит. Первоначальная сумма взноса составляла всего 10 рублей...

Таким образом, к 1913 году лишь 30,4% наших рабочих жили на съемных квартирах. Остальные 69,6% имели бесплатное жилое помещение. Кстати говоря, когда в послереволюционном Петрограде освободилось 400 тысяч господских квартир – кого расстреляли, кто сбежал, а кто умер с голоду – рабочий люд не спешил в эти квартиры вселяться даже бесплатно. Во-первых, располагались они далеко от завода, а во-вторых, протопить такую квартиру стоило больше, чем вся зарплата 1918 года...

Когда-то революция в корне изменила ход российской истории и во многом повлияла на историю мировую, ознаменовав начало новой эпохи. На протяжении ста лет противники и сторонники революции спорят о том, как бы сложилась судьба нашей страны, если бы не знаменательные события февраля 1917 года. Однако революция — это явление не всегда политическое: иногда мы сталкиваемся с кардинальными переменами, сломами устоев и в повседневной жизни. Как переживают глобальные «встряски» и как относятся к революциям в истории и жизни наши респонденты — участники XIV Всероссийского чемпионата по деловым играм для школьников и студентов, разбирался «Понедельник».

Текст: Дина Охтина, Анастасия Тучкова

1. Как вы относитесь к революции как явлению? Считаете ли, что революции — неотъемлемая часть и двигатель истории?
2. Любите ли вы кардинальные изменения в чем бы то ни было? Считаете ли себя в душе революционером? Смогли бы встать во главе общественного движения, например?
3. Можете ли отметить особенно значимые, революционные события в своей жизни? Считаете ли, что именно такие события формируют наш характер и помогают расти как личности?
4. Как вы считаете — будущее за революциями? Или в наше время они становятся менее актуальными?

Михаил Симанин,
29 лет, преподаватель английского языка:

— К революциям я отношусь не так хорошо, как к реформам. Это слишком категоричный метод менять что-либо. Я думаю, что возможны постепенные преобразования, если делать все продуманно и не пороть горячку.

К кардинальным изменениям я отношусь с опаской и недоверием, мой опыт показывает, что они чаще несут отрицательные последствия. Сам я скорее реформатор. Движение возглавить мог бы, но тут еще важно, какое оно.

В моей жизни не было революционных изменений, но эти изменения были все же чаще стихийными, чем задуманными мною. Конечно, такие события меняют человека и помогают расти.

Я думаю, маленькие революции будут происходить всегда, они не утратили своей актуальности. И кому-то в будущем непременно придется возглавить какую-нибудь революцию.

Марина Товмасян,
22 года:

— Я считаю, что революции должны быть, потому что после них что-то меняется в обществе. И это препятствует застою, пусть даже если что-то меняется в плохую сторону. Однако я не считаю, что революции должны быть разрушительными, приводящими к жертвам. Соответственно, я не хочу, чтобы в период моего существования в мире была революция, носящая вооруженный характер. Выходит, что такие революции не являются неотъемлемой частью любого периода в истории. Не считаю себя революционером, но встать во главе движения смогла бы. Изменения не люблю, но причисляю себя к людям с переменчивым мнением. Для меня значимое событие — переезд в Санкт-Петербург и поступление в вуз в этом городе. Будущее за революциями, потому что многие институты общества не без изъянов, все время нужно что-то менять. И иногда — радикально!

Борис Столяров,
14 лет, ученик школы «Взмах»:

— Революция как явление — это действенный способ радикальной смены власти. Легализованные акции, митинги и тому подобное ни к чему не приводят, потому что они все равно проводятся в рамках существующих порядков. В любой период истории только революция может что-то изменить по-настоящему. И в данный момент и в любой другой период.

Вообще, как мне кажется, никто не любит изменений. Особенно если все хорошо: для того, чтобы захотелось что-то менять, должно стать плохо. Лично я не революционер и, наверное, не смог бы возглавить какое-то движение — нет необходимых качеств.

Были ли в моей жизни какие-то революционные события? Наверное, да. Переход в школу «Взмах». Собрался и сделал. И сейчас все хорошо. Такие события сильно меняют и жизнь, и личность. Я изменился. По-моему, за революциями и прошлое, и будущее.

Иван Усачев,
21 год:

— Революция как явление — это естественный процесс в развитии общества, мысли, творчества. Относиться к нему можно по-разному, отрицать глупо. Революция несет кардинальные изменения в любую из сфер — и не всегда положительные. Если говорить о революции политической, общественной, то это колоссальная дестабилизация общества. Революция даже в головах ее создателей не всегда имеет единую цель, так как революции с одной знаковой фигурой — удел XX века. Сейчас революцию несут массмедиа и интернет. Конечно, есть яркие личности, но это не дело одного человека. Революция — это и не хорошо и не плохо, потому что, если она случилась, то в управлении были допущены чудовищные ошибки, а значит, старый уклад жизни оказался нежизнеспособен.

В любой период истории есть, были и будут революции. Вопрос остается только в том, как это назовут в будущем. Свержение власти — революция. Новая технология — революция. Новая администрация — революция. Вариантов названия этого процесса множество, но суть от этого вряд ли сильно поменяется.

Инертность присуща любому человеку в той или иной степени. Вопрос опять же в идее. Думаю, не стоит делать мелкие изменения и тратить свою жизнь впустую на них. Если и делать изменения, то они должны быть колоссальными — условно говоря, делить твою жизнь на «до» и «после». Крайние меры, радикальные изменения — как вам угодно. «На улицах перестали выбрасывать мусор по всей стране» или «стали соблюдать ПДД», «начали работать законы» (изменилось сознание всех людей этой страны) — хорошее изменение. А половинчатые меры уровня «вот ты не сори, и все не будут», «ты не нарушай, и все не будут» в итоге кроме твоих личных изменений не приведут ни к чему — это плохие изменения.

Революционером я себя не считаю. Общественные движения — бесполезная трата времени. Если желаете что-то изменить, вам в любом случае нужна будет власть или как минимум сотрудничество с нею. С властью появится сила что-либо изменить.

Для меня значимые события — это то, что произошло впервые. Плюс добавил бы сюда фактор успешности в любом первом деле. За каким способом изменений будущее, зависит от сферы революции. Для человека революцией может стать ребенок, для государства — новый строй, для искусства — новое направление, все зависит от ситуации. Но в будущем, безусловно, будет все больше не революционеров, а новаторов. И пока, судя по всему, эти люди будут только на Западе.

Юлия:

— Революция может отразиться как на стране, так и на личности и хорошо, и плохо. С одной стороны, это несет какие-то нововведения, с другой, это может привести к разрушению и даже к гибели. У меня двоякое чувство, но революция — неотъемлемый процесс, без нее не было бы той истории, которая сейчас у нас есть.

Мое отношение к изменениям зависит от самих изменений — позитивные они или негативные. Но я считаю, даже если кажется, что что-то происходит случайно, это неслучайно. В душе я революционер. Я хочу изменить мир. Конечно, я не могу сказать, что на данный момент жизни смогла бы стать лидером какого-нибудь движения, но я бы хотела это сделать. Конечно, есть некий страх переоценить свои силы. Лидером быть сложно. Это большая ответственность.

В моей жизни были важные события, но их сложно назвать революционными. Например, я занимаюсь конным спортом и недавно открыла для себя новые направления. Для меня это было неким переосмыслением конного мира, а он для меня много значит. Я считаю, революционные события в нашей жизни формируют характер и личность. Думаю, революции не стали менее актуальны, но я бы не сказала, что будущее за революцией. Историю можно менять и плавными реформами.

Руслан Беккузин,
студент:

— Я скорее сторонник постепенных реформ. Да, революция — это неотъемлемая часть исторического процесса. Без нее движение в истории происходит, но не так динамично. Кардинальные изменения... Сложный вопрос. Я ко всему отношусь неоднозначно. Субъективно мне не нравится, когда, например, меня выселяют из дома. Но объективно понимаю, что это учит самостоятельности. Сам я не революционер. Революция предполагает, что ты должен уметь подавлять других. Что значит возглавлять движение? Подавать пример, быть выше других и нести ответственность за людей, которых ты ведешь. Это сложно. Значительные изменения часто происходят в моей жизни. Например, я ушел из университета через полгода учебы, работал на неожиданных для себя должностях и недавно меня выселили из дома. Субъективно мне это не нравится, но с другой стороны, это бесценный опыт. В мире нет ничего однозначного, по-моему. Теоретически можно обойтись без революции, но на практике, я думаю, еще не одна революция случится на нашей Земле.

Айгуль Дресвянина,
20 лет:

— Я негативно отношусь к революции как к явлению. На мой взгляд, это своего рода война, бунт. И ничем хорошим для отдельных людей это не заканчивается. Но революция является частью исторического процесса. Именно благодаря ей и мы когда-то смогли изменить страну и мир.

Я обычно меняю что-то, потому что очень хочется. И иногда очень круто! Но когда это делаю не я, мне некомфортно. Я не могу сказать, что я в душе революционер, но при этом у меня есть привычка улетать в другую страну просто так, не планируя, а еще я могу состричь волосы без каких бы то ни было предпосылок. И да, наверное, я смогла бы возглавить бунт или общественное движение, если меня что-то заденет до глубины души.

На мой взгляд, если говорить о стране в целом, то мы живем в мире и в то время, когда мало войн. Я считаю, что не стоит прибегать к революциям, потому что есть способы гуманнее. Зачем подвергать людей такой муке? Хотя чтобы кардинально что-то изменить, наверное, иногда и революцию можно считать оправданной.

Шамима Нурмамадова,
23 года:

— Я отношусь к революциям как к определенному периоду в любом развивающемся обществе. Мне кажется, что революция создает историю, поэтому является неотъемлемой ее частью. Относительно изменений могу сказать, что люблю их, если они действительно необходимы. Но при этом никакое движение я бы не смогла возглавить, потому что не такая смелая, какой следует быть для этого. Революция означает поворот, переворот, превращение, обращение. Мой приезд в Санкт-Петербург и обучение здесь — и есть революционное событие в моей жизни.

На мой взгляд, за революциями будущее или нет, зависит от того, в какое русло направлены действия потенциальных революционеров и ради чего это все происходит. Если во благо страны, мира, то, конечно же, они всегда будут актуальны.

Венера,
55 лет, режиссер театра:

— Революция с одной стороны, — это очень хорошо, потому что она несет в себе сильный энергетический заряд, с другой — может разгромить все на своем пути. Но без нее никуда. Все должно развиваться, и когда происходит так, что энергия накапливается, но возникают препятствия для ее реализации, — происходит революция. Для реформ нужны мудрые правители, но они часто не готовы идти на уступки.

К изменениям я отношусь по-разному, смотря какого они рода. В душе я, наверное, революционер и могла бы возглавить какое-нибудь движение. Мне это свойственно.

В моей жизни было такое, что я могла все сломать и начать делать абсолютно новое. Такие события формируют личность и меняют жизнь. Но хотелось бы, чтобы все шло плавно, хотя иногда революция просто необходима. Я надеюсь, что будущее все-таки за человеческой мудростью, а не за революциями.

Елизавета:

— Любой процесс без резких скачков, таких как революция, не может иметь прогресс. Без упадков и подъемов невозможно развитие государства.

Я не люблю постоянство и неизменность, а кардинальных изменений боюсь. Страх в том, что нужно приспосабливаться к чему-то новому, а это не всегда легко. Я чуть-чуть революционер, но возглавить какое-то движение не смогла бы, потому что это большая ответственность. Я скорее могла бы стоять за чье-то спиной и помогать. Общественное движение может привести к упадку государства и общества, а я к этому не готова.

В моей жизни происходили значимые события, но они связаны с духовным и психологическим развитием. После подросткового возраста происходит некая революция внутри, и ты меняешься. Я согласна, что такие события формируют характер. Если человек не производит никаких изменений внутри себя, то он не сможет дальше развиваться, познавать мир и создавать новое.

Будущее за революцией, однозначно! Сейчас есть определенная иллюзия свободы, которой на самом деле нет. Когда найдется революционер, способный все изменить, начнется новое будущее.

Артем Сороков:

— К сожалению, к революции я отношусь неплохо. Предыдущие революции многое изменили в истории. Они — часть исторического развития, потому что это заставляет общество шевелиться, приводит к изменениям. В душе я не революционер. Я мог бы возглавить движение, найти нужных людей, но на самом деле, людей сейчас сложно поднять на что-то такое.

В моей жизни пока не было событий, которые я мог бы назвать революционными. Но вообще, я считаю, такие события заставляют жить дальше. И учат жить иначе!

Революция — неотъемлемая часть истории, полагаю, что значительные шаги и в будущем будут сделаны именно таким путем. Но в нашей стране, надеюсь, изменения будут происходить путем инноваций, то есть частичным внедрением чего-то нового.

Анна Патракова,
учитель литературы:

— Революции хорошо изучать, смотреть на них со стороны, а вот жить во время революций — плохо. Поэтому я отношусь к ним амбивалентно. Как историка революция интересует меня, а как человек я ее боюсь. К сожалению, за всю свою историю человечество доказало, что его невозможно ни воспитать, ни обучить. Оно может только взбунтоваться и начать жить по-новому.

Я люблю изменения и в душе могу назвать себя революционером. Но возглавить движение... Я скорее ведомый, чем вожак и преобразователь. Но очень люблю ходить на митинги и заряжаться энергией людей с трибуны. У меня была любимая революция — Французская, и я знала про нее очень много. Но это было в юности, а в юности мы все любим революции.

Переход в школу «Взмах» было одним из самых революционных событий в моей жизни. Меня это сильно изменило, я стала более свободной и раскрепощенной.

Думаю, что будущее все-таки за революцией, ее уже предрекают в нашей стране. К сожалению, мирным путем невозможно что-то кардинально поменять. Менять надо только резко и радикально.

Анастасия Тарасова:

— Я отношусь к революциям очень неоднозначно, у них есть и хорошие, и плохие стороны. Революция — это прежде всего перемены. Они возникают тогда, когда людей что-то не устраивает. Думаю, революции могут возникнуть практически в любой период истории. Рано или поздно любая система дает сбой или заходит в тупик — и тогда наступает время революций.

Нравятся мне изменения или нет, зависит от их характера. В душе я не революционер, мне кажется, у меня бы не получилось принципиально изменить даже свой образ жизни, не говоря уже об изменении общества в целом. Возглавлять движение я бы не смогла — я не вижу в себе лидерских качеств.

В моей жизни пока не было каких-то революционных событий. Революции — это часть истории, и поэтому за ними будущее. Очень не хотелось бы, чтобы революция произошла, но очень возможно, что она будет, а может, даже и в нашей стране.

Илья Очковский,
15 лет:

— Революция — это двоякое явление, все зависит от того, с какой позиции ты ее рассматриваешь. Если ты революционер, то хорошо, если правитель — плохо. Еще революция — это всегда жертвы, но без этого не добиться победы.

Изменения в жизни общества пока меня не касаются, поэтому я отношусь к ним нейтрально. Революционер я или нет, зависит от обстоятельств. Сейчас, пока все хорошо, — нет. Но я мог бы возглавить общественное движение. Лидерские навыки, влияние, ораторские способности, умение завоевать, доверие — вот что нужно лидеру, и все это у меня есть.

Я думаю, революции никогда не утратят своей актуальности, потому что в обществе всегда будут оставаться недовольство и конфликты. Конечно, можно производить изменения путем реформ, но те, кто находится у власти, не захотят менять комфортный для них режим, поэтому остается только революция.

Юрий Радаев,
завуч школы «Взмах»:

— Я признаю и считаю законной только один вид революции — революция в сознании человека. Надеюсь, каждый переживал момент, когда становится очевидно то, в чем раньше ты заблуждался. Переход от непонимания к пониманию и есть революция. Любые другие виды революции, происходящие вне человека, как правило, связаны с жертвами, а оправдывают ли они результат? Поэтому я за революцию в познании. Я желаю побольше себе и окружающим таких революций в себе. Если в каждом из нас будут происходить такие изменения, то и мир вокруг тоже будет лучше. Да здравствует всемирная революция внутри нас!

Исторический процесс, как и любой другой невозможен без революции. Это всегда переход от количества к качеству. Накапливаются новые признаки, и, когда их становится очень много, происходит резкий переход — то есть революция. С другой стороны, признаки должны накапливаться эволюционным путем, то есть постепенно, естественно, без воздействия извне.

Если с человеком происходят такие внутренние революционные изменения, это отражается и на его образе жизни. Да, я революционер, я люблю меняться, но, конечно, это не всегда получается. Общественное движение... Все это у меня уже было, и я считаю это заблуждением. Все общественные пертурбации происходят не потому, что люди хотят объединиться, а потому, что хотят быть похожими на кого-то, и это меняет этих людей. Возглавлять такое движение я бы не хотел.

В моей жизни революционных событий было много — и внешних, и внутренних. Они всегда сопутствовали друг другу. Это всегда переосмысление чего-то, переход к новому. Я ни о чем не жалею. Ничего, кроме роста, такие события не несут.

Социалистическая революция под руководством Владимира Ленина 1917 года — это революция, которая изменила жизни разных народов и стала для них прибежищем, лидером для народов и тех, кто хотел, чтобы их жизнь изменилась. Революции, перевороты, демонстрации и протесты происходили во всем мире. В каждой стране существовали тайные и открытые партии, политические течения и политические группы, которые клялись в верности идее о революции. Многие сторонники и сочувствующие революции не вели борьбу между собой, а боролись единым фронтом, скрываясь от тех, кто не соглашался с подобной идеей. Но каждый из них говорил, что именно он самый преданный приверженец ценностям, выбранному пути и первый, кто понял суть революции.

Так возникла доктрина революционеров, реформаторов и новаторов во всем мире.

Я думаю, что эти народы твердо верили в то, что революция — это единственный способ получить достойную жизнь, и никакими другими средствами невозможно достичь этой цели так быстро. Так что революции удалось взять под контроль одну треть мира, другую треть поставить на грани контроля, а в последней трети начать революцию, которая для меня не закончилась в ХХ веке. Весь мир живет в условиях социалистического строя, это то, о чем думают, что видят и то, во что верят многие из идеологов и пионеров социализма. И в этом нет никаких сомнений.

Контекст

Истинная цель революции 1917 года

AgoraVox 25.08.2017

В России Ленин превращается в аттракцион

La Croix 28.08.2017

Этот юбилей достоин глубокого траура

Aftenposten 28.08.2017 В то время я читал то, что предлагали идеологи и лидеры социализма — о великих достижениях социализма и его неизбежной победе. Конечно, я верил в это и поэтому не доверял никаким словам оппозиции, выступающей против этих положений. Я даже высмеял аргументы некоторых людей, которые говорили о том, что в социалистическом лагере, особенно в Советском Союзе, произойдет крупный крах. Я сказал, что это слухи, которые распространяет американская разведка и враги социалистических режимов.

Прошли дни и громкий крах, так называемого, социалистического лагеря стал неожиданностью для многих последователей социалистической доктрины. Это был сильнейший шок, который застыл в их умах и не позволил им двигаться и думать. Таким образом, те, кто предсказывал крах социалистического лагеря оказались правы, а все остальные лгали.

Я не хочу, чтобы народ России приветствовал Социалистическую революцию в 1917 году с такой неописуемой радостью. Он потерял рассудок и контроль над своими действиями, напав на дворец королевской семьи и убив всех ее членов и людей, кто были с ними.

Вот что случилось с правящей семьей в Ираке после революции в июле 1958 года. Тогда люди, полные радости, вышли из своих домов, разыскивая лидеров прежнего режима. Они вытащили их на улицы, убили и повесили их тела.

Спустя сто лет после Социалистической революции в России, русские испытывают горе, угрызения совести и хотят искупить свои грехи за убийство правящей семьи. Тысячи россиян прошли в крестном ходе в годовщину гибели царской семьи. Церковь причислила царскую семью к лику святых.

Они игнорировали Октябрьскую революцию и радостные торжества более 75 лет, поскольку были озабочены убийством правящей семьи, произошедшим в тот день. Русские находились в состоянии глубокого раскаяния и печали, говоря: «Если бы у нас не было революции, то мы бы не убили правящую семью».

Но они смотрели на революцию и ее лидера — Ленина. Совершенно случайно полиция увидела Ленина бедным и пьяным, поэтому легко позволила ему пройти в ту ночь, что изменило ход истории.

Какие уроки мы вынесли из так называемых старых и современных переворотов, особенно из Октябрьской социалистической революции?

Жизнь движется вперед независимо от обстоятельств, а сторонники и противники этого не имеют к ней никакого отношения.

Говорят, что революции переносят общество из одного состояния в другое, но это является фатальной ошибкой. Руководители этих революций и переворотов навязывают людям свои ценности и миропонимание силой и, таким образом, процветает хаос и неудачи. И это то, что произошло во всех старых и современных революциях и переворотах в мире.

Кроме того было доказано, что человек никогда не доволен одной идеологией, одним правителем или одной партией, какой бы ни была эта идеология, правитель и партия. Но, строительство новой жизни и счастье для человека — это конечный результат всех идей и мнений в мировом сообществе.

Для этого необходимо открыть двери для всех мнений, идей и направлений и позволить им абсолютно свободно взаимодействовать друг с другом и, естественно, в результате этого взаимодействия возникнут новые идеи. Эти новые идеи, которые родятся, будут теми самыми идеями, которые построят лучшую жизнь, сделают человека счастливым.

Задача каждого человека, который любит жизнь и людей, не позволить различным идеям конфликтовать друг с другом, тем самым разрушая жизни и принося страдания, а заставить их взаимодействовать друг с другом.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

После 1917 года перед дворянством, которое не покинуло Россию, стояло две задачи: адаптироваться к новым условиям и при адаптации не потерять традиции.

После Октябрьской революции

Согласно документу о переписи населения в 1897 году в Российской империи проживало 125 640 021 человек, из них 1,5% составляло дворянское население, или 1 884 601 человек. Во время первой волны Белой эмиграции большая часть дворян покинуло Россию, значит, по примерным оценкам, осталось около 500-600 тысяч человек дворянского происхождения.

В 1917 году, после Великой октябрьской революции, дворянство как сословия не стало. «Декрет о земле», который приняли 25 октября 1917 года, лишил дворян основного источника существования, так как земли изымались государством. Из документа следовало, что имения переходят в руки крестьянских депутатов. Закон вводил уравнительный принцип распределения земли. Теперь право пользования получали те, кто обрабатывал землю собственным трудом.10 ноября 1917 года совет народных комиссаров издал декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов».

В архиве усадьбы Солохта Череповецкого уезда (сегодня Вологодская область) сохранились документы, которые показывают, что мебель, хозяйственные постройки, запасы зерна и муки продавались за бесценок, сдавались в аренду и передавались государственным учреждениям. Помещики Игнатьевы после революции покинули свои имения и уехали в неизвестном направлении. Их усадьбу в Угрюмове конфисковали местные власти и создали там сельскохозяйственную коммуну. Также известно, что дворянам оставляли небольшие земельные участки для самостоятельной обработки.
Еще один пример трагической судьбы дворянской фамилии Гальских. После выселения из особняка на берегу реки Шексны они были вынуждены переезжать из квартиры в квартиру, в итоге семья распалась, а на Марию Алексеевну Гальскую советские власти сфабриковали дело как на «врага народа» и в 60 лет сослали Восточную Сибирь.

«Бывшие» дворяне искали источники новые способы заработать. Но поиски работы осложнялись тем, что дворяне попадали под классовую дискриминацию, и высокие посты были для них закрыты. Поэтому каждый дворянин искал себе «место под солнцем» долго, используя связи, вспоминая приобретенные навыки. Дворяне, оставшиеся в России, понемногу адаптировались к новым условиям жизни.
Например, в деревне Клопузово Уломской волости (Вологодская область) две помещицы организовали постоялый двор. Правда, в феврале 1925 года на них составили два протокола за то, что предпринимательницы не платили налоги. Дело передали в народный суд.
Князь Ухтомский в 1924 году создал рабочую артель во Владимирской области. И советские власти снова препятствовали развитию «бизнеса» и постановили упразднить артель из-за того, что «артель организована из нетрудового элемента».

Кто остался?

Княжеский род Голицыных – один из самых заметных аристократических родов в России, также самый многочисленный. Генеалогическое древо Голицыных (которое составил князь Голицын в конце XIX века) показывает 1200 человек.
Фамилия Хилковых, наоборот, самая малочисленная аристократическая фамилия.
Аксаковы – старейшая дворянская фамилия, история которой ведется с XI века. К этой фамилии принадлежит знаменитый писатель Сергей Тимофеевич Аксаков. Зворыкины – наоборот, молодая фамилия, известная с XVIII века.
Главная проблема дворянских фамилий – отсутствие карьерных притязаний, ведь раньше аристократу «не подобало» работать и становится профессионалом в своем деле. Перестраивать свое мышление на новый лад было трудно. Но среди представителей дворянства были профи своего дела: Николай Владимирович Голицын был крупным ученым-архивистом, разговаривал на 11 языках и до Революции вступил в должность директора Главного архива в Санкт-Петербурге. Кирилл Николаевич Голицын в 1923 году бросил учебу в Архитектурном институте, но позже работал как художник-оформитель. С 1932 года работал в Москве: оформлял музеи, выставки и подрабатывал в издательствах. Сергей Михайлович Голицын, двоюродный брат Кирилла, окончил Высшие литературные курсы и в 1930-х года публиковал детские рассказы в журналах «Мурзилка», «Чиж». Кроме писательского труда, Сергей Михайлович работал топографом и в 1930-х годах участвовал в строительстве канала имени Москвы. Молодые представители дворянских фамилий были гибче, и быстрее приспосабливались к новым условиям.

Хилковы

Княжеский род Хилковых, несмотря на относительную «молодость», тоже быстро адаптировался к новым условиям жизни. Борис Дмитриевич Хилков, после военной службы в 1920-1930 годах получил работу старшего редактора в отделе законодательства Реввоенсовета СССР. Потом он занимался сельским хозяйством, работал бухгалтером в колхозе – до расстрела в 1938 году. Брат Бориса, Александр, работал столяром-модельщиком в вагоноремонтном заводе Ленинграда. Также он писал статьи для журналов «За рубежом», «Вокруг Света», «Рабселькор», «Вагоностроитель». В свободное время даже успевал писать роман «Обнаженные корни», и это произведение (вернее, две его части) было опубликовано в 1940 году

Михаил Хилков, сын Бориса, закончил Дальневосточный рисо-мелиоративный техникум в Уссурийске и работал на рис совхозе. Там же, в Уссурийске, занимался топографией. Представители Хилковых проявили себя очень активно, но их карьере «мешало» дворянское происхождение и репрессии.

Аксаковы

Самым активным представителем фамилии Аксаковых был Борис Сергеевич Аксаков. Бывший офицер, он работал на Сызрасньско-Вяземской железной дороге, уехал в Казахстан на сельхохозяйственные работы. В 1930-годы работал экономистом. Сестры Бориса – Ксения, Нина и Вера – тоже нашли себе занятие. Ксения работала в системе народного образования, Нина – заместителем начальника в Кадровом секторе Госплана. Вера получила должность машинистки в Жиртресте. При советской власти и мужчины и женщины рода Аксаковых нашли себе занятие и смогли грамотно адаптироваться в новом обществе.

Зворыкины

Зворыкины интересны тем, что именно они так яростно выступали против работающих дворян. Для них особенно болезненна была потеря недвижимого имущества, как источника денег. Но они смогли свои увлечения превратить в профессию. Например, Николай Зворыкин увлекался охотой, и при советской власти устроился на работу в Лесосоюз, а с 1925 года публиковал рассказы в охотничьих журналах. Федор Зворыкин в 1920-х писал фокстроты для певцов и артистов. Но дело шло не слишком успешно, поэтому Федор окончил курсы иностранных языков и преподавал английский язык. Надежда Зворыкина давала частные уроки английского языка, а Ксения Зворыкина работала библиотекарем в Смольном институте.